Берлога солнца (сборник)

Спас Овдотью местный участковый Петр, возвращавшийся с дежурства. Проходя мимо избы Косого, он взглянул в окно и увидел висящее тело. Участковый ворвался в дом и, срывая ногти, принялся отвязывать канат от скобы. «Не трать время на падаль, давай лучше выпьем», – пьяно захихикал Косой. Тело упало на пол, Овдотья пошевелилась и закашляла. «Ну что, пить будешь за воскрешение?» – Косой потянулся к бутылке… У участкового задрожали руки, всё поплыло перед глазами. Он выхватил из-за пояса наган и металлической ручкой принялся наносить удары по голове Косого. Тот сдавленно захрипел и потерял сознание. Участковый ещё несколько раз ударил лежащее тело и, пошатываясь, вышел из избы.

Косой выжил. Через четыре месяца, с изуродованным лицом и выбитым глазом, он вернулся из петрозаводской больницы. Овдотья после случившегося перестала говорить, но осталась с Косым. Когда тот подходил к женщине, она мычала и рукой показывала на скобу.

Сапог не знал, что произошло тогда в избе, он не видел, как Косой подтягивал конец каната, как, задыхаясь, рычала умирающая женщина. Но прошлое людей выходит через поры их кожи запахами, и пёс долго мялся на крыльце, смотрел на тающие силуэты деревьев, нюхал воздух.

Только когда совсем стемнело, он нерешительно поскреб потрескавшуюся дверь.

Коля встал из-за стола и впустил собаку в избу. Сапог, стелясь по полу, пробежал к печке. У него не получилось даже помахать из стороны в сторону хвостом, как подобает приличному псу. Он спрятался под лавку, положил голову на лапы и стал ждать, когда Косой уйдёт.

– Пугливый он у тебя, в рожу, видать, кирзой бьёшь, – прохрипел Косой.

– Не пугливый, это он тебя не принимает, боится. – Коля заглянул под лавку. Сапог отвернулся, он не любил, когда смотрят в глаза.

– И правильно, что боится, – ощерился улыбкой Косой. – Никчемный пес, волкам скормить или в печь. Помнишь, как в прошлом году Клим с Серёгой мохнатую тварь облили соляркой и запалили?

– Помню, – сказал Коля.

Он помнил, как горящая собака факелом металась по деревне, а потом упала на траву и визжала, догорая, пронзительно и страшно. Как Хозяин Сан-Бернара сел на корточки перед обугленным телом и завыл глухо, как зверь. С Клима и Серёги тогда враз слетел хмель, они перестали хохотать и ушли в избу. Человек встал с земли, принёс десантную лопатку и зарыл собаку. Потом зарядил ружьё, медленно направился в сторону избы Клима, резким ударом сапога открыл дверь и, держа двустволку наизготовку – чтоб убить наверняка, вошёл в избу. В избе никого не было: пока человек хоронил собаку, местные увели Клима с Серёгой в соседнюю деревню. Человек принёс канистру, разлил бензин и поджёг избу. Она горела всю ночь – как память по заживо сожженному Сан Бернару. Наутро человека разбил инсульт. Его вынесли на носилках и увезли на железнодорожную станцию. Больше он не появлялся в деревне – может, умер, а может, так и остался навсегда прикованным к постели. Клим с Серёгой вернулись в деревню только через месяц и переселились в баню. Они пахли сожжённой собакой, и деревенские псы отказывались ходить с ними на охоту.

Коля очнулся от воспоминаний, достал из-за пояса охотничий нож-финку и со всей силой бросил в деревянную стену. Нож глубоко вошёл в мягкое дерево. Сапог из-под лавки пристально следил за людьми.

– А ну, иди сюда! – позвал Косой Сапога.

Сапог забился под лавку и дрожал.

– Вот видишь, не слушается. Глухого из себя строит.

– Собака должна слушаться только хозяина, – возразил Коля. – На мой зов Сапог всегда идет.

– Не пойдёт, поспорим!

– На что?

– Если пойдёт, отдам тебе свою двустволку. А если нет – привяжем тупую тварь к стене и будем в неё финку кидать. – Косой кивнул в сторону дрожащего Сапога.

Коля знал, что Сапог всегда выполняет команды, и согласился.

– Ко мне! – позвал он.

Сапог хотел подойти к человеку, его лапы привычно дёрнулись, но мышцы первый раз в жизни не двинулись в такт желанию… Ему вдруг стало безразлично всё. Он не вырывался, когда его верёвками привязывали к лестнице, не почувствовал боли, когда кулак сильно ударил его чуть ниже уха. Он перестал дрожать и бесстрастно наблюдал, как клочьями грязной ваты плывут предметы, как запахи настоящего смешиваются с запахами прошлого, унося в никуда. Он видел, как Косой, широко расставив ноги, кинул финку, почувствовал, как кольнуло острой болью, как липкая, пахнущая ржавчиной жидкость потекла по лапам. Он стал терять сознание, ему мерещился огромный ледяной замок, в хрустале которого запаяно янтарное солнце. Сапог из последних сил царапал передними лапами хрустальную глыбу. Глубокая трещина прорезала ледяной саркофаг. Ещё совсем немного, ещё чуть-чуть, и Солнце будет свободным…

В дверь нетерпеливо стучали. Последним усилием уходящих желаний Сапог поднял уши, приоткрыл веки. В избу вошёл высокий человек в коротком полушубке, с охотничьим ружьём за плечом.

– Опять пьёте по-чёрному, – сказал он и вдруг заметил истекающую кровью распятую собаку:

– За что вы его так?!

– Не твоё дело, вали отсюда, – Косой потянулся за финкой.