Бермудский Треугольник (СИ)

Дальнейшая беседа прошла без эксцессов. Лейтенант подробно рассказал, как он со старшим лейтенантом Горностаевым и лейтенантом Назаровым якобы обменяли три довоенные пластинки с записями Лемешева и Утёсова на один диск с рок-оперой. «В этом произведении, — пояснил допрашиваемый, — рассказывается о трагической судьбе слепоглухонемого мальчика, так и не смогшего адаптироваться к безжалостным реалиям капиталистического мира». Это заявление вызвало очередную волну веселья у подполковника, который никак не мог вывести лейтенанта на тропу чистосердечного признания. Герман упорно объезжал эпизоды, в которых он и его товарищи распродавали запасы порнографических журналов из коллекции Горностаева, умалчивал факты коллективного стяжательства при обмене двух пар старых джинсов на одни новые и даже ни словом не обмолвился о том, как весело они гуляли в ресторане после успешных торговых сделок, совершённых на городской барахолке. «Ну, хорошо! — подвёл итог беседы уставший от смеха подполковник, — Ты хотя бы скажи, но только без утайки, достоин ли Горностаев к зачислению слушателем в военно-дипломатическую академию?.. Папаша его хлопочет, да и командование меня торопит с решением». Герман долго молчал, но вскоре выдавил вымученное «Да!» «Ты хорошо подумал, лейтенант?» — переспросил его особист. «Так точно!»

Теперь, лёжа в кровати, майор советской разведки мучился угрызениями совести. Тогда, без малого десять лет назад его «да» прозвучало как «нет» и начальник особого отдела всё понял. Недавно, совершенно случайно Поскотин узнал, что Горностаев служит на Дальнем Севере, а третий из подельников загремел в пески туркменских Каракумов. «Мог ли Горностаев стать предателем? — размышлял засыпающий Герман, — Нет, не похоже. Если бы и задумал измену, то непременно затаился и, уж конечно, не стал бы заниматься фарцовкой. Да и кто из нас, тогдашних лейтенантов был не без греха?.. Интересно, а Фикусов в молодости приторговывал шмотками?» В поисках ответа на последний вопрос, он, наконец, заснул, вдыхая запахи рассыпавшихся на подушке волос любимой женщины.

Прощание с прошлым

Неделя ушла в хлопотах. Почти каждый день Герман, как на работу ездил в Ясенево, где оформлял документы, общался со своим новым руководством и получал денежное довольствие. Спецрейсы на Кабул летали ежедневно, поэтому оформить свой вылет на ближайший рейс не составило труда. За два дня до отлёта ему удалось встретиться со своими друзьями.

В «Бермудском треугольнике» впервые за три года не штормило. Бывшие однокурсники сидели в ресторане гостиницы «Свиблово». Был понедельник и в зале лениво перемещались официанты, обслуживая немногочисленных посетителей. Разговор вертелся вокруг последних событий. Вениамин был безутешен.

— Завтра же пойду сдаваться! — в третий раз поднимал он одну и ту же тему. — Разоблачил шпиона — и строю из себя скромного героя. Что я, мать Тереза? И почему мне нельзя доложить руководству всё, как есть?

— Потому, что тебе не поверят, это — раз! — начал загибать пальцы меланхоличный Дятлов, — Потому, что нас с Геркой не выпустят в командировку, это — два! Потому, что его затаскают по парткомам и судам чести за развод, это — три! Ну, и в-четвёртых, — не видать тебе Бангладеш, как своих ушей! Мы, если ты помнишь, — залётчики и анонимы, а в органах с нашим братом разговор короткий! Поезжай себе спокойно в командировку и получай свои ордена и медали. Нынче с этим просто.

— Как это просто? — возмутился Вениамин. — Какая может быть разведка в стране, утопающей по уши в грязи? О каких наградах ты говоришь?

— Юбилейных. С некоторых пор у нас все награды стали юбилейными. Ты не поленись, поинтересуйся, кто у нас на высших партийных должностях участвовал хотя бы на одной войне?

— Откуда мне знать?

— Я тебе говорю, — ни одного, а звёзды героев получают регулярно. Кто — к 60-летию, а кто и к 80-летию. Каждый секретарь обкома имеет хотя бы по одной звёздочке. И тебе, как минимум, «Орден дружбы народов» дадут, помяни моё слово!

— И на том спасибо!

— Шурик, брось тоску нагонять! — прервал пикировку Поскотин. — Теперь всё в прошлом! Не будет юбилейных наград! Не будет номенклатуры! Ты же видишь, как Горбачёв весь этот старый хлам из Политбюро выметает! Никогда после войны престиж страны не был так высок, как сейчас. Он второй после Ленина, кому народ поверил! Сейчас любое его газетное выступление с прилавков сметают. Это вам не «Малая земля» с «Возрождением»! А сколько смелых и умных журналистов появилось! И писать они начали без оглядки на Кремль! Что ни день, то резче и честнее. Читали в февральских «Известиях» репортаж о наших «бичах»? Такой материал прежде бы не пропустили. Вы хоть понимаете, что страна обретает второе дыхание?

Судя по лицам друзей, они не понимали. Более того, Дятлов и Мочалин смотрели на своего друга с оттенком нескрываемого сожаления.

— Что не так? — обиженно спросил он.