Бернард Шоу

Вспоминая свои довоенные статьи, написанные в напрасной надежде предотвратить катастрофу, Шоу пишет: «Публика не вняла моему голосу. Тогда я заставил леди из моей пьесы сказать: «К…бабушке!» — и моментально затмил своей известностью кайзера, царя, сэра Эдуарда Грея [149]

, Шекспира, Гомера и Президента Вильсона. Газеты целую неделю занимались одним только мною — вот как теперь войной, а одна из них даже посвятила специальный выпуск одному-единственному слову из моей пьесы — в свое время она не удостоила такой чести даже Лондонский договор 1839 года. Мне сразу стало ясно, что эту страну нельзя воспринимать серьезно. А не могу переломить свою натуру! Опять лезу с добрыми советами и не боюсь нового заговора молчания, поскольку известность я себе верну очередной пьесой, куда вставлю очень и очень сильные выражения: ведь теперь-то видно, что я не ошибался относительно внешней политики».

«Здравый смысл» вызвал что угодно, но только не заговор молчания. Умный человек не нашелся бы ничему возразить в этом памфлете, и, надо полагать, именно поэтому памфлет Шоу подвергся яростным нападкам. Там было черным по белому написано, что нарушение нейтралитета Бельгии было задумано — и задумано плохо — как повод к британской интервенции; что если бы у солдат всех армий было достаточно разума, они бы перестреляли своих офицеров и разошлись по домам; что гражданам всех воюющих стран пора бы набраться ума и ке давать больше денег на дипломатические войны; что не в одной Германии, айв Англии полно своих юнкеров (то есть помещиков) и милитаристов; что худая слава об английском лицемерии гуляет по всему свету; что самовосхваление и поливание врага грязью — отнюдь не лучший способ выиграть войну; что войну можно было предотвратить, если бы британский министр иностранных дел заблаговременно прояснил позицию Англии; что настоящие причины войны с Германией гораздо серьезнее, нежели выходит по официальной версии. Было там и множество других замечаний. В сущности говоря, это был чрезвычайно патриотический памфлет, где предстали свободными от грязи и лжи основы демократии.

Но еще ни одно сочинение не приносило своему автору столько ненависти и оскорблений, если не считать «Прав человека» Тома Пейна, пролившего свет «здравого смысла» на столь же кризисное состояние своего времени. Роберт Линд неплохо сформулировал создавшееся положение, сказав, что памфлет Шоу не встретил ни одного разумного возражения, но с его появлением о войне стали говорить и писать как о борьбе между Великобританией. Францией, Россией и Бельгией, с одной стороны, и Германией, Австрией, Турцией и Бернардом Шоу — с другой. В прессе появилось предложение бойкотировать пьесы Шоу. Его сторонились старые друзья. Знакомые не раскланивались. При его появлении люди уходили из комнаты. Герберт Асквит выразил мнение многих собратьев-офицеров, заявив как-то вечером в кают-компании своего дивизиона: «Этого человека надо поставить к стенке!» Даже дружественные критики сдержанно роптали: «Не ко времени чудит наш зануда». Особенным негодованием исходили люди, не читавшие «Здравого смысла». С каждой почтой в его почтовый ящик ложилась изрядная порция оскорблений. Отказались фотографироваться с ним многие «звезды», участвовавшие в благотворительном утреннике.

Волна возмущения дошла и до Америки. Когда из некоей писательской лиги исключили Вирека, Шоу выразил протест. Лига отвечала, что англо-ирландец не имеет права давать американскому обществу свои советы и рекомендации. Шоу писал: «Ваше письмо… преисполняет меня надеждой, что вы вернете мне значительные суммы денег, которые с 1913 года я переплатил казначейству Соединенных Штатов в качестве подоходного налога. Соединенные Штаты были основаны на принципе: налогоплательщик обладает представительством [150]

, и если вам посчастливится доказать свое утверждение — что я-де не располагаю никакими правами в Америке, — похоже, мне должны тогда вернуть мои деньги. Но пока до этого не дошло, уж будьте покойны: я воспользуюсь своим купленным правом и мнение свое — «советы и рекомендации», как вы их называете, — американскому обществу выскажу сполна».

В декабре 1914 года Шоу с полным основанием скажет: «Даже не знаю, кто еще держался с таким же мужеством, как я, а крест Виктории мне почему-то не пожаловали. Зато не было недостатка в саркастических пожеланиях заслужить Железный крест».