Берсеркер

— Достаточно мощные, чтобы выйти на орбиту Карлсена и вытащить его оттуда?

— Да, теоретически. Предположительно.

— И вы намерены осуществить попытку до того, как корабль будет доставлен Ногаре.

— После может быть слишком поздно — вы же знаете, как он хотел убрать Карлсена со своего пути. А из-за его полиции на борту я вынужден держать план спасения в секрете.

Митч кивнул, ощущая растущее волнение:

— Если мы спасем Карлсена, Ногара может впасть в ярость, но поделать уже ничего не сможет. А как насчет экипажа, они «за»?

— Я уже ввел капитана в курс дела, он на моей стороне. А поскольку звание я получил от Лиги Объединенных Планет, я могу официально отдавать приказы на любом корабле, если скажу, что действую против берсеркеров. — Хемфилл начал расхаживать из угла в угол. — Единственное, что меня тревожит, — это отряд полицейских Ногары на борту. Они наверняка будут препятствовать спасению.

— И сколько же их здесь?

— Пара дюжин. Не знаю, с какой стати их так много, но на их стороне численное превосходство два к одному. Не считая их пленников, а те, разумеется, беспомощны.

— Каких пленников?

— Насколько я понимаю, тут готовят на убой для арены человек сорок молодых людей.

Люсинда изрядную часть времени проводила, блуждая в одиночестве по коридорам громадного корабля в попытке унять тревогу. Сегодня ей довелось проходить по переходу неподалеку от центрального мостика и адмиральских апартаментов, когда впереди открылась дверь и оттуда вышли трое мужчин — двое в черных мундирах вели между собой пленника, одетого в кольчугу.

При виде черных мундиров Люсинда вскинула подбородок, заступив путь. И бросила ледяным тоном, когда они приблизились:

— Об о идите-ка меня, стервятники.

На пленника она не смотрела; горький опыт научил ее, что явная симпатия к жертвам Ногары только усугубляет их страдания. Черные мундиры остановились перед ней.

— Меня зовут Катсулос, — заявил тот, что с густыми бровями. — А ты кто?

— Когда-то моей планетой был Фламланд, — уголком глаза Люсинда отметила, что при этих словах пленник поднял голову. — Когда-нибудь он снова станет моей родиной, когда освободится от стервятников Ногары.

Второй черный мундир открыл было рот, чтобы ответить, но не успел и пикнуть, когда локоть пленника врезался ему в живот. Затем пленник, доселе кроткий, как агнец, сшиб Катсулоса с ног и скрылся за поворотом, не дав полицейским опомниться.

Поспешно вскочив, Катсулос протиснулся мимо Люсинды и метнулся к повороту с пистолетом в руках. И тут же его плечи поникли.

Восторженный смех Люсинды нимало не уязвил его.

— Да некуда ему тут деться, — изрек он.

Тут Люсинда встретилась с ним взглядом, и смех замер у нее на губах.

Катсулос расставил полицейские посты на мостике и в машинном отделении и заблокировал спасательные шлюпки,

— Этот Дзор — отчаянный и опасный субъект, — пояснил он Хемфиллу и Митчеллу Спэйну. — Половина моего личного состава постоянно прочесывает корабль, но вы же знаете, как он велик. Прошу вас не отходить далеко от своих кают, пока его не поймают.

Прошли сутки, но Дзор не попался. Воспользовавшись, что полиция рассеяла свои силы, Митч обследовал арену: Всесолнечные Новости наверняка заинтересуются.

Вскарабкавшись по короткой лесенке, он оказался позади верхнего ряда кресел и огляделся, щурясь от света псевдосолнца под высоким куполом, сияющим голубизной земных небес. Вокруг арены, отгороженной покатой стеклянной стеной, разместилось около двухсот кресел. На дне стеклянной чаши — овальная арена длиной ярдов в сорок. Покрытие с виду напоминает песок, но наверняка представляет собой нечто более цельное, потому что в случае отключения искусственной гравитации песок тучей взмыл бы в воздух.

Это сооружение, новизной соперничающее с лучами смерти, призвано самым действенным образом удовлетворить гнуснейшие пороки Древнего Рима. Каждый зритель сможет насладиться созерцанием каждой капли крови. Одна только несообразность — три строения, установленные на равных расстояниях друг от друга позади верхнего ряда кресел, каждое размером с домик. Их архитектурный облик, выпадающий из общего ряда, скорее всего позаимствован где-то на Античной Земле, а предназначение их неясно.

Вынув из кармана фотоаппарат, Митч сделал со своего места несколько снимков, затем прошел позади кресел к ближайшему зданию. Дверь оказалась открытой, и он вошел.

Поначалу ему пришло в голову, что это вход в частный гарем Ногары, но через мгновение Митч разглядел, что в любовных объятиях сплелись отнюдь не все и даже не большинство героев настенных росписей. Сценки изображали мужчин, женщин и богоподобные существа в одеяниях Античной Земли, а то и вовсе без них. Сделав еще несколько снимков, Митч сообразил, что каждая сценка изображает один из аспектов человеческой любви. Странно. Он вовсе не предполагал встретить любовь здесь и вообще где-либо в обстановке, избранной Фелипе Ногарой.