Берта, Берта...(СИ)

  Когда он вышел из леса с полным мешком мокриц, уже стемнело, но Вожди еще сидели у огня. Похоже, разговор затягивался, значит, бить будут не сейчас. Может, удастся дотянуть до утра, а там мало ли что случится, вдруг и пронесет. Вислоухий прокрался на капище и начал раскладывать мокриц тем из Извечных, кому они были положены, и в том количестве, которое определил древний закон. Вислоухий не спешил, передвигался от изваяния к изваянию беззвучно и изо всех сил прислушивался к разговору у огня. Впрочем, особых усилий для этого не требовалось, поскольку и хозяин, и гости уже порядком набрались. Рецепт веселящего зелья, как и рецепт смертельного, был известен только жрецу, и раздобыть его можно было только у него. А уж большой У был большой мастер варить это самое зелье, к нему даже из соседних племен приходили накануне больших праздников. Судя по тому, как у Вождей заплетались языки, выпили два больших бурдюка, не меньше. Большой У еще держался, но голос его звучал громче обычного.

  - Говорю вам, Извечные сердиты на нас (тут жрец громко икнул). Охота плохая стала. Болеют много. Дети рождаются уродами через одного. Что, не так?

  - Так, - высказался старший из Вождей и тоже икнул. - Верно говоришь. Верно. Только это... как его... Чем прогневили? - Последняя фраза явно далась Вождю с трудом.

  - А я скажу. Я скажу. Только сначала выпьем. Выпьем вот, а потом скажу. Сначала выпьем, а потом я, значит, скажу.

  - Ты умный, - в голосе старшего сквозило уважение. - Выпьем.

  Вислоухий подполз поближе и теперь не только слышал каждое слово, но и мог разглядеть лица.

  - Извечным жертва нужна. Хорошая жертва. Чтоб довольные были. Народ чтоб боялся, опять же. Не будет бояться - уважать не будет.

  - Это ты верно говоришь, - сказал старший Вождь. - Должны бояться. Скоро на соседнее племя нападать надо. У них земли лучше, у них гбздыры водятся. А как нападать, если воины разленились? Никак.

  - Вот, - Большой У торжественно воздел к небесам толстый палец с черным ногтем. - Вот! Значит, так будем делать. Принесем жертву. Завтра.

  - Кого? - спросил младший из Вождей. - Кого принесем-то? Охотников нельзя, мало осталось. Воинов нельзя. Детей, что ли? Или бабу какую?

  - Нет. - ухмыльнулся Большой У. - Детей не будем. От них проку нет, Извечным на один зуб. Баб тоже нельзя, бабы самим нужны. Вислоухого отдам.

  - Ты чего?- старший Вождь мотнул головой и уставился на жреца. - Он же тебе, вроде как ученик или, это, как его... Наследник.

  - Плевать. - Жрец махнул рукой, - Отдам, раз больше некого. Завтра глотнет он у меня отсюда. - И Большой У довольно заухал, постукивая пальцем по бурдюку, висевшему у него на поясе.

  Вожди встрепенулись и заговорили разом. Вислоухий с трудом разбирал их речь, которая с каждым мгновением становилась все бессвязней. Внутри у него было пусто и холодно. Вот, значит, и все. Завтра отправляться ему в Верхние Леса. А что? Ему там лучше будет. Там отец и мать. Там...

  Вислоухому отчаянно захотелось жить. Пусть так, как он жил всегда. Пусть бьют, пусть смеются, пусть кидают ему только обглоданные кости и больше ничего. Пусть Большой У, кряхтя и облизываясь, снимает свой пояс и... Тошно, тошно, но Вислоухий готов терпеть, только не надо его убивать, не надо! Именно сейчас Вислоухий вдруг засомневался - а что если и Верхних Лесов никаких нет? Бежать надо, а куда тут убежишь. Одному здесь не выжить, у него, малохольного, точно не выйдет. В соседнее племя податься? Выдадут, тут можно не сомневаться, обязательно выдадут. Вислоухий отполз подальше, к самой границе кустов, прижался к мокрой земле лбом и заплакал.

  "Слушай, - беззвучно просил он, - ты бы спас меня, а? Прошу тебя, сделай что-нибудь. А я - я все для тебя сделаю, все, что захочешь. Я тебе одежду свою отдам, бери - мне не жалко. Миску мою возьми, хорошая миска, сам сделал. Я для тебя мясо красть буду, так нельзя, но я все равно буду. Я... Я дом тебе построю, хочешь? Хороший дом, я умею. Тебе там хорошо будет, удобно, честное слово. Будешь там жить, когда захочешь. Только спаси меня, только спаси меня, пожалуйста."

  И тут Вислоухий сам понял, к кому обращается. Никого из Извечных он бы не посмел просить. Он перед ними виноват, но даже не в этом дело. Те из них, что послабее, все равно не помогут (сколько раз просил, не помогли ни разу). А самые главные только наказывают. Так всегда было. Значит, просил он Того, Кто Может Все. Вот, значит, кого он просил.

  Вислоухий прислушался - не будет ли ему какого знака. Знаков не было. Ветки деревьев все так же покачивались от вечернего ветра. Прямо рядом с ним все так же копошилась в траве какая-то съедобная мелочь, от гаснущего костра несло дымом. Не было знаков. Никто его не услышал. Или услышал, но решил, что такой бессмысленной твари, как Вислоухий, помогать незачем. И правда, не нужен он никому. Одним голодным брюхом меньше. Голодным брюхом...