Берта, Берта...(СИ)

  Вислоухого как будто подбросило. Ну как он мог забыть, это каким же надо быть дураком, чтобы забыть! Совсем рядом, под корнями зарыта чудесная штука, которую дал ему Тот, Кто Может Все. Сам зарывал и сам забыл. Ну надо же. Вислоухий еле удержался от того, чтобы расхохотаться во весь голос, и на всякий случай зажал себе рот рукой. Вот как он сделает. Возьмет несколько этих... Ну, маленьких таких, которые внутри той, что побольше - он же знает теперь, как она открывается - и незаметно запихнет в рот, когда придет время. Кто знает, может, и выживет. Кто знает? Почему-то Вислоухий был уверен, что ему повезет.

  Вислоухий разрыл землю под корнями, вытащил таинственную штуку, добыл оттуда несколько маленьких штучек и спрятал в потайной мешочек, который давно пришил к изнанке своего тряпья. Пришил, чтобы хранить еду, украденную со стола Большого У. Еды туда влезало всего ничего, но сейчас мешочек пригодился по-настоящему.

  Аккуратно зарыв штуку, Вислоухий тенью проскользнул к жилищу Большого У и улегся на своей лежанке у входа. Спать он не мог и всю ночь пролежал на спине, глядя на звезды. И лишь когда наступило утро, а в хижине завозился Большой У, Вислоухий закрыл глаза и притворился спящим. А может быть, и действительно на мгновенье-другое провалился в сон.

  - Вставай, сынок. - Большой У никогда раньше не разговаривал с ним так, а называл все больше отродьем, уродом, а то и вообще никак не называл, а только отвешивал пинки и давал затрещины. - Вставай, сынок. Сегодня большой день. Поешь со мной.

  Если бы Вислоухий не знал, что затевается, он бы, наверное, решил, что Большой У спятил. Он бросился на землю ничком и принял позу максимальной покорности. Большой У должен видеть, что он, Вислоухий, полон изумления и благодарности.

  - Поднимайся, нам надо спешить, - Большой У подал ему руку, приобнял и повел к погасшему костру, вокруг которого были разбросаны остатки вчерашнего пиршества. Наметанный глаз Вислоухого сразу подметил, что хозяин и гости обглодали кости неаккуратно, оставили полно мяса - ему бы на три дня хватило.

  - Выбирай, - Большой У обвел широким жестом кости, - Смотри, сколько там мяса!

  Вислоухий взял самую маленькую из предложенных и снова рухнул на землю, изображая благодарность.

  - Ешь быстрее, - в голосе Большого У появилась нотка раздражения. Я сейчас приду. Чтоб доел к этому времени. - Он подобрал самую большую кость и, грызя ее на ходу, зашагал к своей хижине.

  С Поляны уже доносились ритмичные, гулкие удары. Вислоухий понял, что все случится очень скоро. Время пришло. Он запустил пальцы в потайной мешочек, выудил все штучки до одной и запихал себе в рот, стараясь разместить их так, чтобы ничего не было видно, и чтобы они не рассосались во рту раньше срока.

  Он все сделал вовремя, потому что через мгновенье ему на плечо легла тяжелая рука Большого У.

  - Бросай кость. Пошли. - Жрец стоял сзади, огромный, страшный - в самом страшном из своих обличий, с лицом, тщательно вымазанным черной кровью мокриц, в головном уборе из тонких костей. - Что встал? Идем. Сегодня твой день, сынок. Сегодня ты, наконец, поможешь своему племени.

  Племя ждало на Поляне. Воины, охотники, женщины, старики и дети - в жилищах не осталось никого. Вожди вышли вперед и поклонились жрецу. Большой У похлопал их по затылку, как было заведено с давних времен, а потом воздел руки к небу, и его зычный голос разнесся по всей округе.

  - Слушай меня, племя! Слушай меня! Пришел большой день, важный день, страшный день. Сегодня я буду просить Извечных о великой милости. Пусть избавят они нас от болезней, которые истощили нас, высосали соки из лучших воинов и охотников наших; пусть не дадут утробам наших женщин вынашивать уродливых и слабых, пусть пошлют нам победы в битвах и удаче в охоте. На землю, племя! Лицом вниз! Просите Извечных вместе со мной.

  Один за другим бросились члены племени на землю, утыкаясь лицом - кто в низкую, жесткую траву, кто прямо в грязь. Большой У проследил, чтобы никто не посмел уклониться. Никто и не посмел. Тогда жрец, кряхтя, тоже опустился на землю, приложился к ней лицом, а потом вновь поднялся и продолжил:

  - Слышите ли вы меня, Извечные? Слышите ли вы меня? Скажите мне, чем провинились мы все мы перед вами. Скажите мне, за что наказываете нас. Скажите мне, а я, ничтожный слуга ваш, передам прочим, и никто не уйдет от наказания, если заслужил его. Здесь, у ваших ног, лежим мы в грязи и ждем ответа.

  На Поляне стояла мертвая тишина. Даже младенцы не плакали. Вислоухий потерял счет времени.