( Бес ) Предел

— Но это совершенно разные вещи!

— А для меня одинаковые, — убираю выпавшую прядь Олесиных волос за ухо и волне серьезно произношу: — И не вздумай в меня влюбляться.

— Да какой человек в здравом уме это будет делать?!

— Любовь считается болезнью, про влюбленность не знаю, но тоже не самое рациональное чувство. Так что здравый ум здесь ни при чем. Просто девушкам, особенно твоего возраста, свойственно влюбляться в дяденек постарше, особенно если те им в чем-то помогли. И мне порой не нравится твое выражение лица, то ли дура влюбленная, то ли просто дура, то ли… хрен знает что еще.

— Не хотелось бы тебя расстраивать, но я уже влюблена. И это не ты, — без толики сомнения произносит Олеся, смотря мне в глаза. И вот странное дело, выглядит она вполне убедительно. Но интересоваться, когда вдруг успела с таким графиком влюбиться, и что там за субъект-не буду, не мое это дело, от слова "совсем".

— Ну вот и славно. Главное не забывай предохраняться, ляльку тебе еще все-таки рано заводить. Слушай, твоя мать собирается нас кормить? Я вообще-то голоден.

— Да, думаю уже готово, пойдем, если что я ей помогу.

Как-то не так я представлял себе сельский обед, которым встречают дочь и вымышленного парня этой самой кровиночки. Квашеная капуста, салат из помидор и пресные куриные котлеты. Ах да, еще салат из кабачков и хлеб. Я был уверен, что дела у Олесиной матери идут крайне плохо. Мысленно пересчитал всю имеющуюся с собой наличку, и когда остался один, уже начал достать деньги, но вдруг мне прилетело то же, что я однажды дал, а точнее сделал Олесе. Я со всего размаху получил по рукам.

— Ты, мать твою, охренела?!

— Нет, мне просто показалось, что я почувствовала запах табака. А мои ноздри слишком чувствительны к такому роду ароматов, — девчонка хватает меня под руку, как только ее мать заходит в коридор, и я даже не успеваю что-то сказать в ответ. Ну зараза такая, моими же словами кроет.

Олеся перекидывается парой фраз с матерью, та в ответ что-то бормочет, но я совершено не интересуюсь происходящим. И только когда мы сели в машину, Олеся заговорила первая.

— У них есть деньги, и этот шикарно-позорный стол явился не следствием бедноты, а внезапного пристрастия мамы к полезной еде, потому что у ее мужа вдруг перестала справляться печень с вредной едой. Блин, стыдоба-то какая, — прикрывает ладонями лицо и тяжело вздыхает. — Можно мы заедем в одно место? Там вкусно кормят и не гадюшник. И пахнет там приятно, клянусь.

— Ну если клянешься, то давай заедем, — подавляю в себе очередной смешок за столь откровенную правду, совершенно забывая о недавно отбитых руках.

***

— Я же говорила, что здесь не воняет и вкусно кормят. Ведь вкусно же? — с надеждой в голосе интересуется Олеся, облизывая палец от крема.

— Вкусно, — уверенно произношу я, запивая эклер мятным чаем.

Почему-то говорить, что основное блюдо показалось пресным, а десерт сухим, с малосъедобной маргариновой начинкой, не хотелось. Пришлось давиться тем, что есть и делать вид, что все вкусно. Странно, учитывая, что я давно уже перестал в чем-либо притворяться. Хотя о чем я, все что происходит сейчас в моей жизни вообще крайне странно.

— Ну что опять? Говори уже, если не терпится спустить яд. У меня что-то на лице? Чашка грязная?

— Прекрати параноить, — сказал главный параноик, ставя чашку на стол. — Все нормально. Давно хотел спросить, а что ты поешь? Я имею в виду какой стиль, язык.

— Стиль совершенно неподходящий для ресторана.

— Это что рэп?!

— Нет, — смеется она, прикрывая ладошкой рот. — Ну… как сказать, примерно такие песни как…

— Если ты не можешь сказать вслух что поешь, как выступаешь на сцене?

— Я не боюсь выступать на сцене, просто кто-то сейчас будет издеваться, а мне сегодня еще петь, и как только я открою рот, вспомню то, что ты сейчас скажешь.

— Охренеть какое умозаключение. Ничего я тебе не скажу, не бойся.

— Я пою на английском, французском и испанском. И да, языки я не знаю, но это не главное, я знаю перевод, да и к тому же английский я уже учу.

— Неужели я тебя так затюкал, что ты заранее оправдываешься?

— Нет, просто многие не понимают, как можно петь на незнакомом языке. А песни все лирические и не для ресторана, потому что хочется распеться, как того требует песня, а в ресторане надо потише, чтобы не разогнать гостей, но иногда не получается и все равно пою, как хочу.

— Ясно, что ничего не ясно. Олесь, а чего ты вообще желаешь? Я имею в виду не масштабно на годы вперед, а в ближайшее время, что-то, что реально можно исполнить, но по каким-то причинам пока не получается.

— На море хочу побывать, а не только на картинки смотреть. И на волнах покататься, как показывают в кино. Люблю плавать.

— И все?

— Остальное не для чужих ушей. Ну еще в аквапарк хочу, особенно туда, где есть искусственные волны. Круто, наверное, — мечтательно произносит Олеся, обводя указательным пальцем края губ.

И все, меня в очередной раз повело. Думал я недолго, через несколько минут мы уже сидели в машине.

***

— Я же просила подвезти меня в ресторан, а это что?