Беседы и размышления

«Путь следования за Христом навеки надежен и всегда проходим; на этом пути страдание – это радостный признак того, что путь твой верен», – говорит Кьеркегор. Но что значит для нас, современных людей, последовать за Христом? – Для нас это значит войти в круг традиционных действий, это значит по мере сил поститься, молиться и трудиться, делать добрые дела, а главное – не делать плохих дел, главное – не прелюбодействовать, не убивать и т. п., а если что-то такое сделал, то надо покаяться. То есть система отношений с Богом выработана у нас досконально. И получается, что, если ты в этой системе, тебе никуда идти не надо. Если ты уже пришел в Церковь, значит, ты уже свой путь следования за Христом определил, и теперь тебе никуда уже не надо идти, тебе надо просто жить в церковном круге. Жить от Пасхи до Пасхи, от поста до поста, от Причастия до Причастия, от исповеди до исповеди, от одного доброго дела до другого. Идти за Христом уже не надо, потому что куда еще дальше идти, если у тебя уже все есть? Ведь у тебя есть и Причастие, и исповедь, и добрые дела. Но тогда Евангелие остается неуслышанным. По водам у нас никто ходить не собирается. «Именем Моим бесы ижденут, языки возглаголют, аще что смертное испиют, не повредит им». Попробуй кто-то сейчас у нас что-нибудь смертное испить… Но ведь это же

сказано! Для кого это сказано? – Непонятно, совсем не понятно для кого.

А Кьеркегор говорит о том, что если ты идешь за Христом по воде, то не бойся: этот путь проходим, и страдание – знак того, что ты на этом пути. Иначе – то есть если ты не страдаешь, – это не путь следования за Христом. Так же как нет христианства без любви к врагам, так нет и следования за Христом, если ты не страдаешь.

Для нас христианство стало прохождением некоего круга церковной жизни именно потому, что мы не идем за Христом. И вот Кьеркегор пишет, например, о том, что быть прощенным – это бремя. «Если кто не желает понимать, – пишет он, – что быть прощенным – это тоже бремя, пусть и легкое бремя, то он принимает прощение всуе». А для нас – обычное явление, когда после исповеди человек не воспринимает прощение как бремя, а воспринимает, наоборот, как облегчение. Он отошел от исповеди и может точно так же жить дальше. Кьеркегор же пишет от том, что «с прощения в верующем должна начаться новая жизнь, так что прощение поэтому никак не может быть забыто. Здесь детоводителем ко Христу служит уже не закон, но Христово прощение, этот кроткий детоводитель, который не смеет напомнить о том, что забыто, и все же смеет постольку, поскольку говорит: не забудь лишь о том, что тебе это прощено. Это не просто забыто, но это забыто в прощении. Всякий раз, когда ты вспоминаешь прощение, это забыто, но когда ты забываешь прощение, это не забыто, и тогда ты потерял прощение»

[63]. И если человек со Христом, если он воспринимает церковную жизнь правильно, то он воспринимает покаяние и прощение как бремя, воспринимает причащение Святых Христовых Таин не только лишь как возможность приобретения благодати и личного освящения, а как то, что он сейчас в Чаше принимает Распятого Христа, принимает Тело, за ны ломимое

, и тем самым уготовляет себя на страдания. Все это есть в церковной практике; все это есть, и не обязательно искать себе страдание, как у Достоевского, только чтобы пострадать, – но если ты хочешь следовать за Христом, тебе неминуемо предстоит страдать, и если ты этого не хочешь, ты за Христом не пойдешь, если же ты все же хочешь следовать за Ним, тогда не бойся того, что, причащаясь Святых Христовых Таин, ты причащаешься Его распятой Плоти – и воскресшей Плоти, но через страдание. Сегодня же мысль, чувство, что, причащаясь Святых Христовых Таин, ты уготовляешь себя на страдания, чужда сознанию причащающихся христиан. Таинство Евхаристии воспринимается во многом и многими как принятие чего-то приятного, как принятие благополучия, как принятие того, что меня сейчас наполнит, меня сейчас помимо меня очистит, помимо меня исцелит и помимо меня как-то приблизит к Богу.

Для христианина важно познать себя, увидеть себя в свете Истины. Преподобный Исаак Сирин говорит о том, что познать себя для человека гораздо важнее, чем научиться воскрешать мертвых. И Кьеркегор говорит о том, что познает себя человек как раз через страдания. Но как часто люди, называющие себя христианами, не хотят проходить этот путь самопознания. «Люди весьма желают что-нибудь изучать, они охотно изучат что-то, что поможет им чем-то стать, изучат что-то, от чего они получат пользу, или изучат нечто такое, зная что они смогут сказать, что, зная это, они многое знают. Но когда дело идет о том, чтобы узнать самого себя с помощью страданий, тогда они теряют мужество или способность воспринимать, тогда они, как они полагают, легко видят, что затруднительность этого дела несравненно больше, чем тот доход, который оно способно им принести».