Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Теперь я зашел с другой стороны: «Благодаря книге „Земля“ среди американцев окрепло глубокое убеждение, что китайский народ – носитель некой вечной души, которая не зависит от политической системы, угнетавшей его в ту или иную эпоху. Вы говорили мне, что Мао Цзэдун записал 100 изречений, в которые облек свои новомодные идейки, однако до него Китай прошел через 5000 лет более-менее непрерывного развития, и китайцы помнят еще 5 миллионов совсем других изречений. А теперь осмелюсь задать вопрос: те 600 миллионов крестьян, которые и сейчас живут в сельскохозяйственной глубинке, а не на побережье в больших и современных городах, те миллионы так и остались крестьянами из книги Перл Бак, и на них никак не повлияло бурное экономическое развитие?»

Похоже, Ли остался доволен этим вопросом. Видно было, как он перекатывает его во рту подобно ценителю вин, который только что открыл незнакомую бутылку. Потом он схватился за грелку и тяжело закашлялся, напомнив лишний раз, что ни один человек на свете не способен остановить время.

«В общем-то да, но не совсем. Я бы предложил рассмотреть это на двух уровнях. Один из них – то, что социологи называют „низкой культурой“. [Как противопоставление „высокой культуре“, она же „народная культура“. – Примеч. пер. ] Это какие-то фундаментальные взгляды, ценности, ваше отношение к жизни. То есть прямо с грудного возраста человек привыкает к тому, что все едят какую-то определенную пищу, что никому нельзя делать какие-то определенные вещи и т. д. Эта культура никуда не делась при нынешнем управлении этими районами китайской глубинки. Вот чиновники выжимают там из них какие-то дополнительные налоги, но у них у всех теперь есть мобильные телефоны, и им легко понять, что на них давит не какое-то далекое центральное правительство, а всего лишь местные чиновники. У народа появились новые знания, так что он теперь не такой уж и покорный.

И вот начинаются стычки с полицией, так как ее используют чиновники местного уровня. Они сгоняют крестьян с их земли, выплачивая ничтожные компенсации, а потом с прибылью продают эту землю предпринимателям под застройку промышленными предприятиями или жилыми домами.

Итак, мы наблюдаем рост такого крестьянского населения, которое обладает более глубокими знаниями о своей стране. У них есть дети, убежавшие из дома и устроившиеся на работу в больших прибрежных городах. Многие из них вернулись домой… Многие миллионы… И они принесли с собой знания об окружающем мире, о городской жизни».

Уж не знаю, сознательно или нет, но Ли рисовал передо мной классическую картину предреволюционной ситуации: «Итак, в Китае постепенно происходят какие-то глубинные изменения. Все более доступные, дешевые технические новинки, потоки обратной миграции позволяют людям осознать истинную картину эксплуатации, которая развернута в еще недавно отрезанных от мира сельскохозяйственных районах.

Китайцы знают, что с дальнейшей индустриализацией каждый год десять с лишним миллионов людей будут переселяться в новые города, которые заранее возводятся для новых переселенцев. Они уже подготовили 10 новых городов – каждый под 40 миллионов обитателей».

От таких перспектив просто захватывает дух. Я отмечаю: «Когда слушаешь про Китай, голова кружится от одних только чисел – во всех сферах. Сможет ли Поднебесная справиться со всеми этими масштабами?»

Ли отвечает: «Если они, как было последние годы, предпочтут движение по прагматическим рельсам, сохраняя мощную службу безопасности, не допуская бунтов, не допуская восстаний, но в то же время смягчая существующие порядки, делегируя власть на места, на уровень городов, провинций, если они обопрутся на власть, растущую „из корней травы“, тогда у них есть шансы на успех».

Обратите внимание: говоря о безопасности, ЛКЮ, конечно же, имеет в виду комитет государственной безопасности. И, соответственно, подразумевает, что политические послабления могут повлечь за собой смуту. Согласно западному менталитету, на официальные репрессивные меры принято смотреть с безусловным осуждением. Ли полагает, что для страны такого масштаба, такой истории, для страны, обремененной такими массами нерешенных проблем, репрессивные меры будут просто неизбежны.

Интересно, как они смогут вырулить, не отважившись на существенные психологические, нравственные и идеологические перемены в коммунистической партии, которая и сейчас наделена всеобъемлющей властью?

Ли кивает: «Да, разумеется. Возьмем первую преграду, о преодолении которой они пока еще и не задумывались. Что делать с привилегиями, которыми наделены 70 миллионов членов коммунистической партии? Совершив преступление любой степени тяжести, партиец не подлежит обычному гражданскому суду – наказывать его имеет право только партийный дисциплинарный комитет. А над дисциплинарным комитетом есть свои указчики, ему надо сначала разобраться, кто там из какой фракции. Кто же будет наказывать того, кто при случае окажет поддержку ему самому? Вот одна из причин, почему в Китае так и не удалось искоренить коррупцию».