Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

«Хайек, на мой взгляд, мыслил очень ясно, а главное, он нащупал одну непреходящую истину. Он смог объяснить, что для нормального функционирования экономики насущно необходим свободный рынок».

Похоже, мы сейчас подбираемся к глубинному смыслу, который стоит за обсуждавшимися частными примерами: «В этом смысле ваши идеи перекликаются с Томасом Гоббсом, политическим реалистом и пессимистом XVI века. Он постоянно возвращался к мысли, что понятие „свобода“ обычно трактуют в слишком расплывчатом, слишком расширительном плане, так что, вставая на позиции такой „свободы“, граждане могут скатиться к пренебрежению своими обязанностями перед семьей или перед обществом. Один знаменитый американский кинодраматург как-то сформулировал эту же мысль в виде призыва: „Берегитесь, свобода представляет собой наркотик, такой же, как и многие другие. Она становится опасна, когда ее слишком много“. Согласны ли вы с таким взглядом?»

ЛКЮ умеет держаться с достоинством, когда его прижимают к стенке, но его стандартный, совершенно искренний ответ на этот метафизический вопрос обычно обескураживает многих западных собеседников. Если бы ЛКЮ как-то научился огибать этот острый угол, и к Сингапуру, и к его правителю в мире относились бы гораздо лучше. Но он предпочитает прямую формулировку: «Как я уже говорил, мои взгляды не связаны с какими-либо теориями, но воспитывался я в традиционной семье из трех поколений, где естественным образом на подсознательном уровне впитал конфуцианские ценности. Постепенно в твою душу проникает конфуцианское убеждение, что общество нормально функционирует только тогда, когда каждый его член стремится к благородству. Идеалом должен быть „чжунцзи“, то есть порядочный человек.

А что же это значит? Это значит, что он не совершает дурных поступков, старается творить добро, он предан отцу и матери, верен своей жене, достойным образом воспитывает детей, ласков с друзьями, а по отношению к императору выступает как верноподданный гражданин. Этот принцип называется „Пять отношений“, „Ву Лунь“. За ним стоит убежденность, что общество процветает, если ему служат массы людей, что общество обладает приоритетом перед интересами индивида. Здесь наши позиции радикально отличаются от американского принципа о первичности прав индивида».

“

Мои взгляды не связаны с какими-либо теориями, но воспитывался я в традиционной семье из трех поколений, где естественным образом на подсознательном уровне впитал конфуцианские ценности. Постепенно в твою душу проникает конфуцианское убеждение, что общество нормально функционирует только тогда, когда каждый его член стремится к благородству”

Я продолжаю: «В этой связи можно вспомнить Ирвина Кристола, американского неоконсерватора, ныне покойного, но пользующегося большим уважением. Кстати, он тоже был современным последователем Гоббса. Как было сказано о нем в некрологе, опубликованном в „New York Times“, „по его мнению, все американские солдаты по природе своей склонны к насилию, грабежам и убийствам, и лишь армейская дисциплина держит их в узде. Вот так, не слишком лестно он думал о человеческой природе, и очень жаль, что некому теперь его разубедить“. Согласитесь – очень в духе Гоббса».

Он кивает: «Конфуцианцы полагают, что приоритет должен быть за обществом, и если индивид от этого проигрывает, значит, ничего не поделаешь. Вот американцы, напротив, ставят права индивида выше прав общества. Но при этом вы лишаетесь возможности решать кое-какие проблемы».

Я уже отмечал, что Гоббс смотрел на человеческие существа с немалой долей скепсиса. Он считал, что в общем и целом в них кроется столько потенциального зла, что их худшие порывы и намерения должны сдерживаться за счет вмешательства государства.

ЛКЮ считает, что государство должно играть главенствующую (и при этом силовую) роль в поддержании порядка.

Я поднял глаза от своих записей и посмотрел на ЛКЮ: «Одно из выражений индивидуализма в политическом плане – это принцип „один человек – один голос“. Вы не раз заявляли, что не являетесь большим сторонником этого принципа, и тем не менее результат вашей политики выглядит в Сингапуре весьма утилитарно, весьма прагматично (в строго философском смысле этих слов) – вы умеете самым оптимальным из всех возможных способов удовлетворять потребности большинства».

Он окидывает взглядом Государственный зал и отвечает, глядя прямо мне в глаза: «Если этого не делать, в стране возникнут „низшие слои общества“. В Сингапуре эти слои состояли обычно из малайцев, которые плохо учились в школе – особенно на уроках математики и естественных наук. Однако мы заботимся о том, чтобы у каждого была возможность зарабатывать себе на хлеб».