Беседы с Маккартни

Мы были так молоды, так радовались, что играем в кино. Нам уже кое-что предлагали, но это было неинтересно, и мы не соглашались. Рок-н-ролльные фильмы были, как правило, плохими, например, «Не гони на рок»[38], зато там снимались те немногие парни, которых тебе хотелось увидеть. Поэтому мы на все эти фильмы ходили, и там были реплики типа: «Эй, может, пригласим сегодня вечером Клайда Макфэттера?

[39]» – «Отличная идея, Эдди!» Там был какой-нибудь Алан Фрид[40]

или другой диджей, пытающийся играть роль, и как кино это было ужасно.

Мы считали, что было бы по-настоящему здорово сняться в нормальном фильме. Мы настаивали на том, чтобы работать с хорошим режиссером, и нам предложили Дика Лестера. Мы спросили: «Кто это?» Нам объяснили: «Ну, он в основном ставит фильмы для телевидения, но еще он снял “Бегущий, прыгающий и стоящий на месте фильм”, один из первых фильмов с труппой “Гунз”[41], с такими парнями, как Питер Селлерс, Спайк Миллиган и Грэм Старк». Для своего времени он был необыкновенным, для нас это был один из культовых фильмов. «Ого, круто, это типа как экспериментальный фильм». Мы были очень польщены, что он нами заинтересовался.

Дик связался с Аланом Оуэном, валлийским драматургом, хорошо знавшим Ливерпуль, – он написал «На Лайм-стрит трамваи не идут», хорошую пьесу для телевидения, в которой играла Билли Уайтлоу, все были о ней высокого мнения. Мы познакомились с Аланом, он с нами несколько дней потусовался и проникся нашим придурковатым юмором: «Он такой чистенький, да?», «Я за таких, как вы, на войне сражался».

Мы на таком росли в послевоенном Ливерпуле. Когда мы ехали поездом, нас всегда просили сделать радио потише. Мы рассказывали ему подобные штуки, и он говорил: «О, из этого получится хорошая сцена». Бо́льшую часть он сочинил сам, но многое было основано на рассказанных нами байках.

Что было ужасно, так это ожидание. Все остальное было весело. Но приходилось ждать почти целый день, пока ставили освещение, потом тебя пускали на площадку, ты произносил: «Ну он такой чистенький», и тут же: «Отлично, спасибо, снято!» Ты такой: «Твою ж мать». Но в итоге все получилось, и этот фильм тоже стал культовым, потому что Дик – отличный режиссер, Алан – отличный сценарист, а нам так хотелось это сделать. Никто не жаловался.

Единственный, кого это не сильно радовало, был Джордж. Не знаю, может, это он от застенчивости, а может, он считал, что нам нужно заниматься только музыкой. Играть в кино ему не нравилось. Зато Ринго чувствовал себя как рыба в воде, его было не удержать. В каком-то роде он стал главной звездой фильма.