Бесконечная битва. Планеты на продажу. Человек с тысячью имен. Рассказы

В предупреждении мужчины до сверхъестественного ясно прозвучало: у него немного времени. Д’Орман пододвинулся к женщине, обхватил ее и поцеловал. «В кризисных ситуациях, — подумал он, — нужно действовать быстро, не раздумывая, без всяких хитростей и условностей».

А через мгновение он забыл об этом. Губы женщины были мягкие, но бесчувственные. В них не было сопротивления, и, с другой стороны, казалось, она не понимала значения поцелуев. Коснуться губами ее было словно поцеловать маленького ребенка: то же самое ощущение святой невинности.

Ее глаза, такие близкие от него сейчас, сияли, они выражали непонимание и покорность, а также пассивность, столь глубокую, что это казалось ненормальным. Было ясно, что эта молодая женщина не имела ни малейшего понятия о поцелуях. Ее сияющие глаза смотрели на него с нечеловеческим безразличием.

И вдруг все закончилось. Ее сияющие глаза расширились от нескрываемого удивления. Она освободилась из его объятий быстрым изящным движением, без видимых усилий привстала, а потом, развернувшись, направилась во мрак, ни разу даже не обернувшись. И вскоре ее расплывчатый силуэт растворился в темноте.

Д’Орман беспокойно наблюдал за ее уходом. Какая-то часть его сознания хотела, чтобы он воспринял это ее паническое бегство с чувством удовлетворения, но в нем с каждой секундой росло убеждение, что поражение потерпел именно он. Ибо против него-то и работало сейчас время. И первая его попытка приспособиться к жизни на темном корабле закончилась неудачей.

Чувство беспокойства проходило постепенно, но так полностью и не исчезло. Д’Орман не пытался избавиться от него. Он и так прекрасно помнил о сделанном ему предупреждении, которое могло что-то означать, а могло и нет. Но глупо было надеяться на второе.

Он лежал на спине с закрытыми глазами. Он чувствовал себя не лучшим образом. Уже столько времени прошло, как он находится с йирами, но до сих пор не приспособился к их образу жизни.

«Что! — удивился д’Орман. — Это ведь не моя мысль!»

Он вскочил, открыл глаза. Потом отскочил назад. Его неровным кружком обступили мужчины с пылающими глазами. Д’Орман не успел даже спросить себя, откуда они взялись, как те начали действовать.

Один вытянул вперед руку. Вдруг из ничего в ней появился нож со сверкающим в этом неверном свете клинком. Другие в тот же миг набросились на д’Ормана, схватили его и прижали к полу, а нож словно живое существо опускался к его груди.

Д’Орман хотел закричать и остановить их, но мышцы горла и лица дергались конвульсивно, но с губ его не сорвалось ни звука. Безвоздушный мрак космического пространства насмехался над его человеческим ужасом.

Д’Орман съежился в ожидании неизбежной боли, когда клинок прикоснулся к его коже и начал погружаться в его плоть. Но боли не было, вообще никаких ощущений, словно ему снится то, что его убивают, но как тогда быть с кажущимися такими реальными чужими руками, вцепившимися в него и крепко держащими. В то же мгновение он с необыкновенной сосредоточенностью последовал взглядом за движением ножа.

Они вырезали из груди его сердце; и д’Орман, когда одно из этих демонических существ приподняло его в своей руке, по всей видимости, изучая его, уставился на свое сердце безумным взглядом.

Да, точно, он видит какой-то бред: сердце, лежащее на ладони чудовища, бьющееся неторопливо и ровно.

Д’Орман прекратил всякое сопротивление. Словно птица, завороженная взглядом огромных змеиных глаз, он наблюдал за вивисекцией над своим собственным телом.

Наконец с проблеском здравого смысла он отметил систематичность в действиях чужаков: изучив каждый орган, они возвращали его на прежнее место. Некоторые они изучали дольше других… и несомненно было также, что в конечном счете в эти органы были внесены изменения.

Извне через его тело приходила информация. Уже с самого начала он смутно понимал, что полному восприятию приходящей к нему информации мешало то, что он переводил ее в мысли. На самом же деле она была исключительно эмоциональной. Послания-ощущения трепетно проносились по его нервам, приятно возбуждая неуловимой модуляцией, обещая миллион непривычных наслаждений.

Медленно, как переводчик, не знающий языка в совершенстве, д’Орман преобразовал этот удивительный поток в мысленную форму, и поток при этом изменился: исчезло сияние, словно он выжимал из маленького проворного существа жизненные соки, чтобы в итоге разочарованно уставиться на мертвое тельце.

Но в его разум потекли послания, наполненные красотой: эти люди звали себя йирами, и платформа эта — не корабль, а силовое поле, которое передвигается посредством мыслей. Слиться с жизненной энергией — вот самое величайшее из наслаждений, что было дано человеку Самой Природой. Благодаря катодной энергии женщин создавалось это поле, но только мужчина, его анодная энергия, являлся единственным центром этой лучезарной энергии.