Бесконечность, плюс-минус (СИ)

Мортимер так и не смог раскрыть бумажную птицу. Он лез из кожи вон чтобы не попасться и сполна потянуть время. С четырьмя враждебно настроенными носителями было справиться куда сложнее, чем с десятком-другим грастий. Они напали одновременно и единственное, что Морти пытался выяснить сейчас — способны ли те пойти на убийство или нет.

Всё вокруг было в грязи, но одежда его оставалась чистой. Значит азарт жив и можно сражаться на полную. Рукава были обожжены, подол флайо надрезан, а манжет порван, но безупречная чистота оставалась с ним — Мортимер не чувствовал на себе ни капли грязи.

Руки, лапы и щупальца, что без труда схватили бы грастий, не поспевали за носителями. Те или были слишком быстры, или помогали друг другу освободиться. Морти не думал бежать ни на другую улицу, ни куда-то ещё, потому что чувствовал — силы покидают, добежать он не сможет. Звучал голос Маччери Мортале, значит всё идёт по плану и отступать раньше времени нельзя. Нужно было тянуть момент.

Мортимер выложился как мог, чтобы вывести из игры двух носителей: те не просто застряли в чёрном цвете и оказались обездвижены, нет. Аромат реализовался вовсю, и когтистые руки затащили жертв глубоко в грязь — отдельный маленький океан, порождённый воображением своего носителя. Два человека там и остались: застывшие, но живые для того, чёрного мира, и временно несуществующие для этого.

Это оказалось пределом возможностей, хоть сражение ещё не было закончено. А значит грязь победила. Победила желтизну песка, окропив его, победила двух недругов, повседневность Мейярфа и даже своего хозяина. Брошенная за спину трость тут же пропала в огромной луже. А после, вслепую шагнув назад, в чёрное и холодное болото упал и сам Мортимер. Месиво поглотило его почти сразу, и они стали едиными — как глубоко ни суй руку, а тела нащупать уже бы не удалось. Лишь вязкую грязь, напоминающую по форме человеческое тело.

* * *

Клочок бумаги подтвердил все опасения Моники. Под куполом из металла удалось заточить всех трёх носителей из Вереска, но она понимала, насколько же это непростительно мало. Амарантина хватало чтобы быть уверенной — её стихию подавить не удастся. Люди изнутри пытались выбраться, металл чувствовал каждый из этих потугов. Купол оказался слишком низким, чтобы встать в полный рост, а внутри было совершенно темно, что мешало сосредоточиться и раскрыть ароматы в полной мере.

Мало. Этого было до ужаса мало. Напади на неё хоть полдюжины таких, было бы куда спокойнее. Моника знала бы, что она — сдерживающая сила, что сделала достаточно, дабы шансы на успех возросли по-настоящему. Но на северной улице людей из Вереска было всего трое. Те будто знали, что пытаться прорваться через металл — дохлая затея, потому решили отправить как можно меньше людей, просто для видимости.

Грастии во главе с Эмастимом не лезли на рожон. Они оттянулись назад: помогать Вереску дозорные не рвались, но и врассыпную бросаться не спешили. Моника в первую очередь контролировала свой металл и лишь поверхностно думала о том, что можно бросить кучке дозорных.

— Нападёте сейчас, и вся пролитая кровь будет на вашей совести. Ни шага!

Блюстители высших рангов переговаривались между собой в попытках прийти к общему решению. Монике стало не до того. Она держала руку перед собой и была обязана принять быстрое решение. Худшая часть её фантазии дорисовывала страшные образы, из-за которых хотелось немедля рвануть на восточную улицу. Тогда удержать то малое, что есть сейчас, не выйдет: грастии рванут к площади, а трое носителей наверняка понесутся следом за ней. На восток, где из-за большого количества людей всё может превратиться в бойню.

В эти самые секунды что-то подсказывало, что в любой момент может оборваться жизнь тех, кем она дорожит. Кого она считает семьёй. Оттого хотелось сорваться с места и бежать. Чтобы каким бы печальным ни был конец, она либо отстрочила его, либо встретила вместе с остальными. Редко какой-то выбор казался Монике судьбоносным, но этот случай оказался из таких. Тянуть было нельзя.

Моника обратилась к толпе дозорных и попросила выйти трёх представителей высшего эшелона, которые готовы как выслушать её условия, так и выдвинуть свои. Эмастим Купол недолго думая выбрал двух товарищей из толпы и подошёл на пять шагов ближе. Он расположился по центру для красоты картины и даже выпятил грудь, делая первые шаги навстречу. Этого расстояния было достаточно.

Металлическая тюрьма Вереска стала тоньше, а аромат Моники набросился на трёх грастий, в миг заточив и их. Девушка всё так же держала одну руку вытянутой, то и дело переводя взгляд с одного купола на другой.

— Я не причиню вреда этим людям, — крикнула она напуганным дозорным. — Если вы не сдвинетесь с места. Пока бездействуете вы, бездействую и я. Не заставляйте меня показывать всем вам, насколько опасным может быть металл.

Оставалось всем сердцем надеяться на то, что её семья справится. Что лишний раз не спровоцирует, не запачкает руки в крови и сама в ней не захлебнётся. Хотелось верить в каждого из них. В каждого.