Бесконечный Космос

Теперь у него было время понаблюдать за ними с более близкого расстояния. И, возможно, дольше, чем кто-либо до этого в дикой среде, размышлял он. Джошуа казалось, что он обнаружил доселе неизвестные аспекты в их поведении. Например, появлялись разведчики, которых он не узнавал – притом что со всей этой шерстью и так было трудно наверняка сказать кто есть кто, – и присоединялись к разведчикам «его» племени, а может, и других, и начинали ухать, прыгать, хлопать по земле, а иногда даже в шутку бороться, десятки троллей из нескольких разных племен в одной куче.

«Это как Новый год в Бостоне», – подумал ошарашенный Джошуа.

Но хотя тут очевидно присутствовал сильный элемент игры – и флирта, поскольку некоторые парочки периодически отделялись от остальных, – Джошуа был уверен: все это каким-то образом связано с коллективом, каждый жест, каждое уханье и крик – это выражение пришедшей в голову или полученной от кого-то мысли.

В некотором роде не существовало отдельных троллей, они существовали только вместе, как коллектив. Точно так же, как одна пчела не является настоящим индивидуумом, отдельным от роя. А Джошуа знал о пчелах, в детстве он провел много страшных часов, помогая сестре Реджине ухаживать за единственным ульем Приюта. Племя троллей видело и чувствовало как единое целое, а помнило посредством танцев и долгого зова. И новое поведение, которое он наблюдал, похоже, вписывалось в это. Пчеловоды знают, что иногда трутни из ульев на несколько миль вокруг собираются на что-то вроде конгресса и торопливо делятся информацией в жужжащем воздушном танце. Возможно, здесь происходило то же самое: племена троллей, живущие за много миль друг от друга – и за много последовательных Земель, – делились своими знаниями о возможностях и угрозах.

– Надо рассказать Лобсангу, – сказал Джошуа. – На Долгой Земле всегда найдется что-нибудь новенькое.

И когда очень маленький детеныш умер от какого-то заболевания, которое Джошуа не сумел ни распознать, ни вылечить, он стал свидетелем поведения, о котором слышал раньше. Детеныша похоронили в примитивной, выкопанной скребками могиле, и племя собралось вокруг нее, разбрасывая лепестки цветов.

* * *

Ему либо просто повезло, что тролли жили рядом во время его выздоровления, либо повезло еще больше, что они намеренно остались, проявив доброту к потрепанному старому человеку со сломанной ногой.

Он не заслужил такого везения, думал Джошуа в минуты мрачного настроения.

В конце концов, тролли не просили его появляться здесь. И травму он получил по собственной глупости. Многие люди из Верхних Меггеров оставили бы его валяться в грязи, забрав все мало-мальски стоящее. Даже Салли Линдси, размышлял Джошуа с горьким юмором, возможно, бросила бы его, сочтя смерть от голода или зубов какого-нибудь хищника подходящей наградой за беспечность. Долгая Земля – суровое место, грубое место, которое ничего тебе не должно. В итоге глупые отсеиваются – и даже великий Джошуа Валиенте, самый известный первопроходец, не застрахован от этого.

Только этого не случилось. Спасибо троллям.

Ему хотелось верить, что и он отдавал им что-то взамен.

Ведь у них было много общего. Считалось, что у троллей и людей были общие далекие предки, которые жили в африканских саваннах Базовой. Предки троллей отправились в глубь Долгой Земли, чтобы стать суперпереходящими охотниками, а предки людей остались на Базовой и расселились по континентам, научившись выживать, ударять камнем о камень и расщеплять атомы. Но, подумал Джошуа, они должны иметь общие глубокие первобытные воспоминания о тех совместных ранних днях – воспоминания о клыках леопарда. Леопардов Джошуа не видел, зато здесь водились хищники настолько свирепые, что слонам потребовалось отрастить броню. Тролли были большими, тяжелыми, умными животными, но, несмотря на всю сложность их песни, несмотря на всю мощь их мышц, в дикой природе они оставались такими же нагими, как и человек умелый два миллиона лет назад. Джошуа видел, как, сбившись в кучу в темноте, они прижимались к каменной стене утеса. Как они просыпались от ночных звуков, и родители крепче обнимали детенышей. Как облако страха окутывало племя.

Так что Джошуа внес свой вклад в то, чтобы сгладить этот страх. Он показал троллям свои инструменты, ножи, маленькие пистолеты и что он умеет с ними делать. И проверял, чтобы каждый вечер горел огонь – костер, который они с троллями поддерживали всю ночь.

– Санчо, называй меня мужчина-детеныш.

– Ух?

Они оставались с ним, пока он выздоравливал, и наоборот, он оставался с ними.

Но он не был троллем.

Шли недели и месяцы, а он застрял в добровольном творческом отпуске, который превратился в вынужденное изгнание.

В конечном счете больше всего он скучал по Хелен.

Оглядываясь назад, он удивлялся, сколько времени потратил зря вдали от нее. В итоге их совместная жизнь казалась такой короткой. Он держал в руках ее дневник, переживший месяцы его болезни.