Бесноватый Цесаревич 2

[3] Граф (1818) Сергей Кузьмич Вязмитинов (1744 — 1819) — первый военный министр Российской империи (1802–1808), председатель Комитета министров (1812–1816), министр полиции (1812–1819), главнокомандующий в Санкт-Петербурге (1805, 1812), санкт-петербургский военный генерал-губернатор (1816–1818).

Интерлюдия

Интерлюдия-1.

Сегодняшняя встреча в особняке канцлера проходила с совершенно иным настроением присутствовавших. Если князю Хованскому удалось не показывать слабость, в чём ему помогал очередной бокал вина, то остальные заговорщики полностью расклеились. Безбородко стоял у своего любимого окна и смотрел на надвигающиеся сумерки с откровенным страхом, будто ожидая едущих по его душу опричников. Князь Гагарин пребывал в состоянии полной потери чувств и чуть ли не поскуливал, вжавшись в новомодную софу, недавно приобретённую хозяином кабинета. Губы некогда надменного лица скривились в жалкой гримасе и подрагивали в такт издаваемым всхлипам. Он прибыл последним, будучи в гостях у своего друга Лопухина и прямо с порога впал в некрасивую истерику.

Хованский в очередной раз постарался вернуть своих собеседников к нормальной беседе.

-Так что ответил тебе Пётр Васильевич? — по второму разу начал расспрашивать о недавно состоявшемся разговоре.

-Петя сказал, что больше знать меня не знает и видеть не желает, — проблеял Гагарин.

-Успокойся, Гавриил Петрович. Ты же русский природный князь, а не какой-нибудь выскочка, — Хованский сел рядом с Гагариным и протянул ему наполненный до краёв бокал вина.

Лицо Безбородко болезненно дёрнулось, он прекрасно понял, кому были адресованы эти слова. Можно стать сенатором и даже канцлером, но в глазах старой русской аристократии ты всегда останешься малоросским выскочкой, с сомнительным происхождением. Тем временем истерика прекратилась, всхлипы прекратились, и он залпом выпил второй бокал, услужливо налитый обер-прокурором.

-А записка? — ещё раз уточнил Хованский, — Кому Константин её передал? Его Величеству или брату?

-Не знает этого Петр, а может, и не хочет говорить, — Гагарина озарила неприятная догадка, и он протянул к бокалу дрожащую руку.

-Давайте сделаем выводы, — привлёк внимание канцлер, которому удалось взять себя в руки, — Наш замысел полностью провалился. Мы не только не получили искомые вещи, но и ещё втянуты в дело о покушении на сына Императора. А что произошло с людьми, которых должны были взять в первую очередь, Василий Алексеевич?

-Досадный случай. С казначеем мои люди разминулись буквально на два часа, оказывается, он собирался отбыть в Швецию и сразу проследовал в порт. Не брать же на абордаж датского купца, на котором тот уплыл из России? А вот со вторым человеком, который нам известен как Волков, всё сложнее. Мы не только не смогли его найти, но он успел предупредить царевича, ещё и всех остальных известных нам помощников, которые попросту исчезли. Это значит, что у него есть люди не только в моём, но и других ведомствах. Самое печальное, что мы не смогли добраться до архива и денег.

-По нашим сведениям, большая часть денег хранилась в Мраморном дворце. Архив, скорее всего, там же. Неужели ничего не удалось обнаружить? — продолжал уточнения Безбородко.

-В том-то и дело, что архив самого Константина удалось арестовать в Новгороде. Он его называет диковинным словом картотека. Сделаю себе такой же, коли всё обойдётся, очень уж он удобен, — ответил Хованский, — Но там не было старых бумаг. Только записи самого царевича, причём в основном о делах хозяйственных и армейских. Деньги нашли, но это личные средства нашего героя, не было там никаких сундуков с золотом. Новгородский дворец перерыли от подвала до чердака, пусто там. В столице производили осмотр очень осторожно и ничего не обнаружили. Не полезут же дознаватели в спальню невестки Императора и тем более в комнату его внуков-младенцев. Могу достоверно заявить, что нас полностью переиграли.

Канцлер размышлял некоторое время и, приняв решение, произнёс:

-Значит, будем договариваться с Константином Павловичем, иного выхода у нас нет. Гавриил Петрович, как придёшь в себя, поезжай к своему другу Петру Лопухину и проси передать Его Высочеству наше искреннее почтение. Как он соблаговолит, мы его навестим, и будем думать, как искупить вину.

Гагарин тряс головой теперь уже в такт словам канцлера. Затем встрепенулся, будто что-то вспомнил.

-А что говорит англичанин? Может это он и есть отравитель?

-Нет у него сейчас такой выгоды, — с сожалением ответил Безбородко, — Переговоры о союзе только начались. Уитворт надарил подарков на тысячи рублей и вокруг любого хоть немного полезного человека хороводы водит. Ему нужен исключительно живой и здоровый царевич. Малейший намёк о его участии в покушении и Император прекратит обсуждение грядущего соглашения. И тогда ему лучше домой не возвращаться. Думаю, он жалеет, что полез в это дело. Сидел бы себе Константин в Новгороде дальше, пусть даже мутил воду через письма и газету.

-Тогда, кто же это такой шустрый? — возмутился Хованский.