Бесовский Вестник

Ну что вы, нет, не думаю. Профессор Ирвинский, как и я, всю жизнь занимался мифологией. Наука наша, скажем прямо, специфическая, в отличие от наук естественных, мы всегда вынуждены ссылаться на чьи-то слова, на чью-то точку зрения. Отсюда и возможность, и соблазн воспользоваться всяческими лазейками. Дальше за дело берется азарт первооткрывателя. А если в один прекрасный момент вы вдруг обнаружите себя в непролазных дебрях, нежелание признать ошибки уже вряд ли позволит вам остановиться.

Нечто подобное, я думаю, и произошло с профессором. Все мы помним, к чему привел этот внутренний конфликт, профессор окончил жизнь в Верхнесеверской окружной лечебнице.

Печальный конец.

И зловещее предостережение, о котором, к сожалению, сегодня никто не вспоминает.

Хорошо, с монографией понятно. Позвольте угадать вторую «точку надлома», о которой вы говорили. Диссертация доктора Свиридова?

Совершенно верно. К сожалению, сегодня мы вынуждены величать его именно так, «доктором».

Восемь лет минуло, если не ошибаюсь? Так получилось, к тому времени я уже был поверхностно знаком с господином Свиридовым. За несколько кратких бесед, которые между нами случились, у меня сложилось мнение о нем как о человеке увлекающемся, целеустремленном. Чересчур целеустремленном, порой до фанатизма. К сожалению, посвятить в подробности бесед не имею права, в любой беседе участвуют как минимум два человека. Было бы неэтично пользоваться отсутствием второй стороны. Но поверьте, у меня были причины считать его таковым.

Сей господин уже имел опыт соискания степени. Опыт неудачный. Опубликованная диссертация получила разгромные рецензии. Одна из них принадлежала моему скромному перу. И было за что! Подчас демонстративное пренебрежение первоисточниками, поверхностные их трактовки, откровенно дилетантские лингвистические изыски. Я молчу о выводах, которые проверить на практике не представлялось возможным. Как и в случае с профессором Ирвинским, к слову.

Как вы понимаете, защита была провалена. После этой неудачи, собственно, и состоялось мое с ним знакомство. И не только мое, будущий магистр не обошел вниманием ни одного, кто имел хоть какой-то вес в университете. Кто-то, как я, например, имел удовольствие неоднократных встреч. Про корреспонденцию и вспоминать не хочется, поистине этот человек не жалел чернил!

Упорство принесло плоды, ему было позволено написать другую диссертацию. А нам с вами остается гадать, только ли дело в упорстве соискателя, или руководством университета был получен недвусмысленный сигнал сверху? Я, к слову, имел возможность наблюдать несколько поспешную перемену в настроениях некоторых членов совета. Но это всего лишь мои домыслы, фантазии на тему, прошу не придавать им значения.

Итак, господин Свиридов принялся за работу сразу, писал чуть больше года. Нельзя не признать, подошел к делу ответственно, с учетом всех ошибок. Да и тему выбрал такую, что некоторым профессорам стало интересно, как бедняга будет выкручиваться. Научным руководителем на сей раз у него выступал… как думаете, кто?

Если честно, в такие подробности не вдавался.

И напрасно, именно такие подробности и помогают иногда взглянуть на прошедшие события под другим углом. Научным руководителем у него был не кто иной, как основатель и Особый попечитель острогов Дуров Иван Силантьевич. Тот самый, за которым, я слышал, ваш журнал гоняется не первый год.

Чистая правда. Этот человек воистину неуловим. В его ведении находятся все двадцать существующих острогов, еще два строятся в данный момент. Он постоянно в разъездах, наши письма, изъездив полстраны и не найдя адресата, всегда возвращаются. Ума не приложу, как можно жить в таком режиме год за годом.

Тем более странно, что человек такой занятости вдруг принимает решение стать научным руководителем у ничем не примечательного соискателя. В то время острогов было гораздо меньше, но не думаю, что у господина Дурова от этого имелась масса свободного времени. Вы понимаете, какой уровень заинтересованности в диссертации, в ее продвижении? Но на сей раз нет нужды строить домыслы, тут факты говорят за себя.

Лично я на защите не присутствовал, но знаю историю из первых уст. Мой хороший друг, профессор Орлик, выступал одним из оппонентов господину Свиридову. Наутро он примчался ко мне всклокоченный, ночь не спавший. Потребовались усилия, чтобы с его сбивчивого рассказа восстановить всю картину. И я готов вам поведать эту историю…1