Беспримерный подвиг (О героизме советских воинов в битве на Волге)

К вечеру 12 сентября проскакиваем все на той же автомашине в Красную Слободу и к переправе. На моторный паром уже погружен один и грузится другой танк Т-34. Мою машину не пускают. Предъявляю свои документы командующего 62-й армией и въезжаю на палубу судна.

Мне представляется заместитель командира танкового соединения по технической части.

— Как дела? — спрашиваю я.

— Вчера к вечеру, — отвечает он, — в соединении было около сорока танков, из них только половина на ходу, остальные подбиты, но используются в качестве неподвижных огневых точек. Сейчас веду еще два танка, но, сколько подбито и сожжено за сегодняшний день, не знаю.

Наш паром огибает с севера песчаную косу острова Голодный и направляется к центральной пристани. Изредка на воде рвутся снаряды. Огонь не прицельный. Не опасно. Приближаемся к берегу. Издали видно, как при подходе нашего парома пристань заполняется народом.

Из щелей, воронок и укрытий выносят раненых, появляются люди с узлами и чемоданами. Все они до подхода парома спасались от огня в щелях, ямах, воронках от бомб.

Глаза у всех этих людей суровые, на закопченных лицах засохшие полосы грязи — слезы смешались с пылью. Дети, измученные жаждой и голодом, уже не плачут, а только пищат, тянутся ручонками к воде… Сердце сжимается, к горлу подступает комок горечи.

Наша машина быстро соскальзывает с парома, и мы едем на командный пункт штаба 62-й армии; как мне сообщили в штабе фронта, он находится в балке реки Царица, неподалеку от ее устья.

Улицы города мертвы. Ни одной зеленой ветки на деревьях: все погибло в огне пожаров. От многих деревянных домов остались кучи золы, торчат печные трубы. Многие каменные дома — обгорелые, без окон и дверей, с провалившимися перекрытиями. Изредка попадаются уцелевшие здания. В них копошатся люди: вытаскивают узлы, посуду, все несут к пристани.

Едем по берегу Волги вдоль железной дороги до устья Царицы, затем но балке до Астраханского моста и нигде не находим командного пункта. Темнеет. Кого ни спрошу, где штаб армии, — не знают.

Недалеко от вокзала встречаем офицера. Выясняется, что это комиссар саперной части. Радость: комиссар знает, где командный пункт армии. Сажаю его в машину, и он провожает нас до подножья Мамаева кургана.

Оставив машину, поднимаюсь на курган пешком. В темноте цепляюсь за кусты, за какие-то колючки. Наконец слышу долгожданный окрик часового:

— Стой! Кто идет?

И вот я на командном пункте. Иду по оврагу, шагаю и прыгаю через щели и выходы из блиндажей. Конец путешествия — я в блиндаже начальника штаба армии Н. И. Крылова, он же временно исполняет обязанности командующего. Это плотный, коренастый, с волевым лицом генерал.

Я достаю документ и кладу его перед Крыловым. Не прекращая отчитывать кого-то, он пробегает бумагу глазами, потом заканчивает разговор, и мы здороваемся. При скудном свете коптилки вижу энергичное, суровое и в то же время приятное лицо.

С Николаем Ивановичем Крыловым мы были неразлучны весь период боев за город. Мы жили в одном блиндаже или щели, вместе спали и ели, если позволяли обстоятельства, вместе мылись под волжским берегом, не обращая внимания на вражеский огонь.

Он был начальником штаба армии и моим первым заместителем. В то трудное время мы хорошо узнали друг друга, и в оценке событий, как бы сложно ни складывалась обстановка, у нас не было расхождений. Николай Иванович умел подхватывать решения и так четко проводить их в жизнь, что подчиненные командиры в разговорах с ним всегда чувствовали: иного решения быть не может.

Я особенно ценил боевой опыт Николая Ивановича, полученный им в обороне Одессы и Севастополя, его глубокие знания, организаторский талант, умение работать с людьми.

Исключительная честность и отзывчивость, верность долгу — вот главные черты коммуниста Николая Ивановича Крылова.

Наблюдая, как работает Крылов, знакомясь со своими заместителями, я часам к двум ночи уже основательно вошел в курс дел, хотя многих деталей еще не схватил.

Обстановка к исходу дня 12 сентября сложилась так: против войск 62-й армии наступали войска 6-й полевой и несколько дивизий 4-й танковой армий противника. Отдельные его части вышли к Волге севернее поселка Рынок и южнее города у Купоросного. Наша армия была прижата к Волге с фронта и флангов мощной подковой немецко-фашистских войск.

Вся группировка в составе 11–14 дивизий со средствами усиления, наступавшая против 62-й армии, поддерживалась 4-м воздушным флотом, в котором была тысяча действующих самолетов всех типов. Задача всей этой мощной группировки немецко-фашистских войск была проста: взять город и выйти на Волгу, то есть пройти с боем 5–6 километров и сбросить нас в реку.