Бессердечный

– Мы можем разрешить этот вопрос лишь одним способом, – продолжил тем временем Альберт Брандт, взял со стола дуэльные сабли, положил одну на пол и резким тычком ноги отправил ее ко мне. – Защищайся!

– Стой! – крикнул я. – Альберт, остановись! Это же я! Сколько лет мы знаем друг друга? Хотя бы выслушай для начала!

Поэт покачал головой и вдруг сильным грудным голосом произнес:

– Возьми саблю и защищайся, черт тебя дери!

Чужой талант навалился и попытался поработить волю, заставляя шагнуть вперед и выронить трость. Но за оружием я наклоняться не стал.

– Нет!

– Возьми ее! – вновь потребовал Альберт, вздымая к потолку собственный клинок. – Немедленно!

Он точно был не в себе, а я не мог ни выстрелить в него, ни сбежать, оставив в таком состоянии. Я мог только поднять саблю и защищаться, но делать этого не стал, как ни понукала к тому чужая воля.

– Ты околдован, Альберт! – крикнул поэту. – Очнись!

– Я околдован? – рассмеялся тот. – Я встретил любовь всей своей жизни, а ты украл ее у меня! Но мы будем вместе, несмотря ни на что!

Альберт Брандт всегда имел склонность к авантюрам и всякий раз влюблялся до потери памяти; суккуб легко сыграла на его чувствах. Поэт горел желанием порубить противника на куски и намеревался претворить это желание в жизнь.

Либо он убьет меня и угодит на виселицу; либо я подстрелю его и навсегда лишусь единственного друга. Елизавета-Мария расставила идеальную ловушку.

– Защищайся! – вновь приказал поэт, и сила его таланта принудила потянуться к оружию, но тут из-под дивана выкатилась пустая бутылка; она уткнулась в сапог Альберта и заставила на миг опустить к полу взгляд сияющих глаз.

Я колебаться не стал; схватил с полки давным-давно забытый там бильярдный шар и левой рукой со всей силы швырнул его в поэта. Угодил точно в лоб; голова Альберта мотнулась, ноги подкосились, и он рухнул на пол.

Ничего! Чем подвижней психика, тем крепче череп. Поэты в этом плане, скорее, подтверждение правила, нежели исключение.

И точно – нащупать пульс на шее Альберта получилось без особого труда.

Живой.

В этот момент из-под дивана выбрался лепрекон, он отряхнул пыль со своего смятого гармошкой цилиндра и ухмыльнулся:

– Драть, ну и грязь у него там!

– Что ты здесь забыл? – спросил я, но сразу махнул рукой. – Не важно, лучше даже не отвечай.

Лепрекон и не стал; вместо этого он полез в буфет за ромом.

А я поднял трость, сбежал на первый этаж и, небрежно отсалютовав на прощанье хозяйке заведения, вышел на улицу. Но домой не поехал, отправился навестить Александра Дьяка. У меня появилось к нему одно неотложное дело.

Когда заглянул на задний двор лавки «Механизмы и раритеты», изобретатель уже закончил паять радиатор и с законной гордостью продемонстрировал мне работу.

– Оцените, Леопольд Борисович! – предложил он, но я только развел руками.

– Ничего в этом не понимаю, – признался с чистым сердцем.

Дьяк опустил на место стальную створку капота, хлопнул по ней ладонью и улыбнулся:

– А и не важно. Результат гарантирую.

После успешного завершения эксперимента изобретатель пребывал в приподнятом расположении духа и густо благоухал благородным ароматом коньяка, но к починке радиатора подошел со всей серьезностью и помимо паяльной лампы раздобыл еще множество самых разных инструментов. Сомневаться в его словах я не стал.

– Заглянете на рюмку чая, Леопольд Борисович? – предложил Александр, вытирая перепачканные в машинном масле руки обрывком ветоши.

– Если только чая, – согласился я, не зная, с какой стороны лучше подступиться к хозяину лавки со своей просьбой.

Мы укрылись от дождя в мастерской; Александр ненадолго оставил меня, а вернулся уже с чайником, чашками и тарелкой песочного печенья. Сам продолжил пить коньяк.

– В медицинских целях, – подмигнул он мне. – Для снятия стресса!

Я намеревался избавиться от стресса более радикальным образом, раз и навсегда распрощавшись с его главной причиной, но прежде чем успел приступить к изложению своей просьбы, изобретатель откашлялся, огладил седую бородку и осторожно произнес:

– Леопольд Борисович, у меня будет к вам одна просьба…

– Слушаю вас, Александр.

Владелец лавки немного помялся, потом выложил как на духу:

– Один успешный эксперимент еще ничего не доказывает. Научный подход требует провести серию опытов и сравнить результаты, но мне просто не над кем их ставить. Вы бы не могли поспособствовать в этом деле?

Я озадачено уставился на собеседника.

– Что, простите?

– Я понимаю, это звучит дико, – вздохнул изобретатель, – но мне крайне важно получить доступ к нескольким инфернальным созданиям и подвергнуть их воздействию упорядоченных электромагнитных колебаний.

– Идея не лишена смысла, – признал я после недолгого обдумывания этого крайне необычного предложения. – Но есть определенная сложность с ее реализацией.

– Я понимаю! – признал Александр Дьяк. – Понимаю! Но посудите сами, какие это открывает перспективы!