Бессердечный

Решив подстраховаться, я добежал до броневика, распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и чуть не выругался от удивления, наткнувшись на лепрекона. Коротышка в залихватски сдвинутом на затылок цилиндре увлеченно крутил баранку и азартно фырчал, подражая стрекотанию работающего двигателя. На меня он даже не взглянул.

Не стал трогать его и я. Просто вытащил из несессера маузер, дослал патрон и вернулся в дом с оружием на изготовку. Происходящее нравилось все меньше и меньше, а уж когда заметил откинутую крышку ледника, ноги и вовсе словно приросли к полу. Захотелось даже вернуться за гранатами.

Но вместо этого я как завороженный, медленно и осторожно, приблизился к черному зеву подвала, опустился на колени, заглянул в зловещую темень…

Но нет – внизу оказалось довольно светло. Отблески двух керосиновых ламп трепетали на ледяном крошеве, и я сразу разглядел в их неровном сиянии две фигуры, непонятно с какой целью рывшиеся в самом дальнем углу. Судя по многочисленным следам раскопок, все остальные места они уже проверили.

Я так удивился, что на миг даже позабыл о своем извечном страхе подвала.

– Вы что делаете? – крикнул, сбегая по лестнице. – Теодор!

Дворецкий обернулся и с достоинством ответил:

– Ищем клад лепрекона, виконт.

– Да? – опешил я, но сразу махнул рукой. – Отлично, продолжай. А вот к тебе, Елизавета-Мария, у меня серьезный разговор. Идем!

Суккуб, без всякого сомнения, обратила внимание на проскочившие в моем голосе гневные нотки, да и обращение по имени было для нее в новинку, но даже бровью не повела.

– Я помогаю Теодору, если ты не заметил, Лео! – объявила она.

– Быстро наверх! – рявкнул я, не делая больше вида, что все в порядке.

– Что-то случилось, дорогой? – очаровательно улыбнулась девушка. – Ты не нашел дочь главного инспектора?

– Нашел.

– Вот видишь! И это только благодаря моей помощи! Чем же ты так недоволен? Не решился признаться в собственных чувствах или она отвергла твои притязания?

– Послушай!

– О, это так печально! – перебила меня Елизавета-Мария, приложив ладонь ко рту. – Безответная любовь всегда просто разрывает мне сердце!

Выяснять отношения в подвале я не собирался, но сам не заметил, как оказался перед девушкой.

– Послушай, ты! – проорал ей в лицо. – Решила стравить нас с Альбертом? Так ничего не вышло! Мы не стали драться на дуэли!

Елизавета-Мария вздернула носик.

– Право, печально об этом слышать, – крайне двусмысленно заявила она, – но я не сделала ничего предосудительного. Я просто попрощалась с Альбертом и объяснила, почему мы не можем быть вместе.

– Он все понял не так!

– Людям это свойственно, – уела меня суккуб. – Ты, надеюсь, развеял его заблуждения?

От сочившегося ядом голосочка девушки захотелось тотчас подняться наверх и запустить передатчик, но я не был уверен, что электромагнитные волны в полной мере проникнут в подвал, и заставил взять себя в руки.

– Зря ты это сделала!

Елизавета-Мария демонстративно сложила на груди руки и отвернулась от меня к разрывавшему ледяное крошево дворецкому.

– Я не нарушила никаких правил и уговоров, мой милый Лео, – сообщила она. – Если твой друг слишком влюбчив и вспыльчив, то это не моя вина. Ты сам выбираешь себе друзей. Впредь советую быть более осмотрительным.

На провокацию я не поддался и бросаться в драку не стал, а прежде чем сумел подобрать достойный ответ, девушка вдруг окликнула дворецкого:

– Да вот же она!

– Где? – встрепенулся Теодор, растерянно вертя головой из стороны в сторону.

– Вон торчит! – указала Елизавета-Мария на выглядывавшую изо льда рукоять серебряной вилки.

Враз позабыв обо мне, они принялись разгребать крошево и вскоре разрыли носок мужской туфли.

– Оригинальный выбор для клада, – фыркнула девушка и вдруг совершенно натурально ойкнула.

Ботинок был надет на ногу; вилка пришпиливала заиндевелую штанину к лодыжке и уходила в промороженную плоть на всю длину зубцов.

У меня помутилось в глазах. Вдруг в полной мере проявил себя холод, огоньки ламп стали тусклыми и рассеянными, а светлое пятно люка перекрыла чья-то тень.

– Драть! – отчетливо прозвучало с той стороны.

– А вот и коротышка пожаловал! – обрадовалась Елизавета-Мария.

Лепрекон грязно выругался и скрылся из виду. Девушка звонко рассмеялась, Теодор продолжил откапывать покойника. А на меня накатило жуткое ощущение неминуемого несчастья.

Трясясь от нервного озноба, я подошел к дворецкому, намереваясь приказать ему покинуть подвал, но язык словно примерз к небу.

Елизавете-Марии все было нипочем.

– Не ты первый придумал складывать здесь покойников! – рассмеялась она.

Впрочем, даже суккуба проняло, когда дворецкий откопал торс. Живот неизвестного оказался вспорот, и в него беспорядочно напихали столовые приборы: вилки, ложки, ножи – все из серебра.

– Невероятно, – поежилась она.

А Теодор не останавливался; он откопал левую руку с запястьем, пробитым серебряной вилкой насквозь, принялся откидывать ледяное крошево дальше, и вскоре нам открылась еще одна жуткая рана – шею несчастного рассекли от уха до уха, уверенно и глубоко, до белевших в разрезе позвонков.