Бессменная вахта

В обвинительном заключении говорилось, что Досхоева по сговору с Савельевой, войдя в доверие к гражданке Филатьевой, познакомилась через нее с работниками горпивзавода Трофимовой и Новиковой. Пообещав оформить кооперативные квартиры и указав адреса таких квартир, они завладели принадлежащими Трофимовой 6000 рублей. От Новиковой они тоже получили 6000 рублей…

Это был основной трюк мошенниц. Причем они отыскивали таких, кто хотел получить квартиру немедленно, без хлопот и очереди, в обход существующих правил. Такие люди, к сожалению, находились. Трудно назвать их простачками и простофилями. Многие из них отдавали деньги, хорошо зная, что идут на противозаконные действия. Но надеялись обойти закон.

Лина Савельева прибывала к месту «обработки» очередной жертвы всегда эффектно. Сама сидела за рулем новенькой автомашины, ее представляли то каким-либо ответственным работником, то вообще влиятельной женщиной, умеющей «делать» квартиры. Но квартиры и что-либо другое ни Досхоева, ни Савельева «делать» не могли. Они «делали» деньги. Любыми путями.

В мае прошлого года Лина Сергеевна Савельева познакомилась с приехавшим в отпуск из Узбекистана главным бухгалтером одного из совхозов Онгаровым. Лина быстро смекнула, что отпускник «при деньгах» и повела разговоры о красивой жизни, о машинах и драгоценностях.

Обработка проходила успешно. Через неделю отпускник съездил к себе домой и привез большую сумму денег. Лина хорошо продумала свои дальнейшие действия. На другой же день в магазине ювелирторга через свою знакомую она приобрела два перстня с бриллиантами и изумрудом. Эти кольца вместе с оставшейся суммой денег Савельева положила в портфель. Далее авантюра развивалась стремительно, как в настоящем детективе.

Своему новому знакомому Савельева объявила, что ее задержали работники милиции и изъяли «дипломат» с деньгами и ценностями. А ей чудом удалось бежать.

Убедившись, что деньги Савельева не вернет, Онгаров обратился в милицию.

— Остальное неважно, — сказал Конягин. Кое-что я знаю по этому делу, Федор рассказывал, очень много он тогда работал, переживал за каждый эпизод. Но, понимаешь ли, не видно связи. Знаешь, дельцы такого пошиба, как я знаю из практики, сами ножа боятся, к кулачной расправе не прибегают. Они, если и решатся на месть, то действуют исподтишка. Анонимка, поклеп, другая гадость. Нет, не вижу связи.

— Связь есть, — возразил Кныш. — Мне сегодня ночью, в три часа, звоночек был. В три часа, учти. «Берегись, — сказали, — писака. Одного убрали, тебя не помилуем. Это расчет за Лину и Ниночку…» И повесили трубку.

— Так что же ты, что ты резину тянешь, — взорвался Конягин. — Газету меня читать заставил!

Однако он тут же сбавил тон.

— В три, говоришь? Не спится кому-то.

4.

День в мягком вагоне скорого московского поезда прошел весело. Соседи познакомились, перешли на ты, пили за дружбу и тесные связи. Веня был душой общества: рассказывал анекдоты, пел песни Беранже. «Как яблочко румян, одет весьма беспечно, не то чтоб очень пьян, а весел бесконечно…» Ему аплодировали.

Отпускники — она — музейный работник, он — преподаватель пединститута — строили планы: устроятся на несколько дней в Москве, что купят, где побывают, потом — в Сочи. В центре находился, конечно, квартирный вопрос. Командированный налегал на выпивку, раза два ходил в вагон-ресторан «за дотацией». Компанейский товарищ.

К вечеру соседи угомонились. Веня вообще-то пьет мало, а в дороге тем более остерегается. Так, немножко, для тонуса. Он опять пристроился в коридоре у окна, пустыня теперь не действовала на нервы, темно, в оконном стекле он отчетливо, как в зеркале, видел свое отражение. В меру упитанный, мордастенький, черная корсарская бородка, усы. В своем импортном костюме он совсем не похож на подсобного рабочего парковых аттракционов.

…В тот совсем недавний день, который, казалось, вместе с расстоянием отодвинулся в далекое прошлое, в чистенькой комнате с камином Веня получил соответствующую инструкцию, разработанную рыжим с завидной пунктуальностью до мелочей, до минут. Веня, конечно, догадался, что этим подонкам понадобилась Римма. Рыжий не очень-то и таился, зачем. Вот так же привезут ее сюда, поснимают с нее бриллианты, все ее побрякушки, которыми она увешана, будто новогодняя елка. Потом вместе с нею направятся к ее папе — Анвару Хамматову, обчистят и его, как липку. Припугнуть его ничего не стоит, а за любимое чадо он последние штаны снимет. Штаны, конечно, скидывать не придется, а кубышку вытащит.

Что поделаешь, думал Веня, этим, в том числе и кубышкой Хамматова, пришлось пожертвовать. Эх, сладилось бы у него с Риммой, а дело туда и шло, можно было бы подняться вон куда! Папина заначка, деловой Веня — вот слагаемые успеха. И Римма — как дивиденд. Не стыдно с нею на людях-то.

Однако теперь, при всех обстоятельствах, семейка Хамматовых девальвирована, потерпела крах. Зачем об этом думать?