Бета-самец

— Забыли лейблочки пришить на «элегансы». Да как не забыть, их же сначала не привезли, — сходу принялся оправдываться бригадир. — Потом привезли, а мы уже шить начали. Ну и вылетело.

Председатель вскинул вверх палец, Евгеньич умолк.

— И что, уже упаковали?

— Половину.

— Минус пятнадцать процентов от премии, Евгеньич.

Евгеньич дернулся что-то сказать, председательский поднятый палец его остановил.

— Не обсуждается, — отрезал Рудольфович. — Сейчас бегом распаковывать и пришивать. Позвоните заказчику, предупредите, что партию задержим. И чтобы ни одна вещь не осталась без лейбла. Опозорите к чертовой матери!

— Исправим, Иван Рудольфович, — заверил бригадир. — Вылетело напрочь. Главное, помнил-помнил, а потом забыл.

Председатель уже встал, всем своим видом давая понять Евгеньичу, что тот может быть свободен.

— Вот так и живем, дорогой Антон Степанович, — сказал он поднимающемуся из кресла Топилину. — Без прямых указаний дело стопорится наглухо. Все следует продумывать самому, от и до.

Топилин понимающе кивнул.

— И объявите аврал, вызовите всех! — бросил Рудольфович вслед удаляющемуся бригадиру.

Взял Топилина под руку, потянул к выходу.

— Идемте, любезный Антон Степанович, покажу вам мое непутевое детище.

Асфальтированный дворик был окружен забором, который с двух сторон срезал склоны ложбины и поднимался вровень со строением. В углу красовались два микроавтобуса «WV» и вазовская «четверка». «Наш автопарк», — говорил о них Рудольфович. Из-за угла вышли два мохнатых ирландских волкодава. Следом, догоняя их на коротеньких, бодро барабанящих лапках, выскочил Боб. Глянул на Топилина без интереса. Ирландцы понюхали воздух и остановились, безучастно оглядев двор. Боб скользнул под микроавтобусы.

— У него тут пассия, — пояснил мимоходом Рудольфович. — Вон та, что в холке пониже, Брина. А этот верзила — Берг… Кое-как он к Бергу в доверие втерся. Что только не претерпел. Все надеется, когда Берг отвлечется, Брину оприходовать. Давненько не подступался, правда.

Внутри Топилина встретила такая же чистота и порядок. Стены обшиты той же вагонкой, что дом Рудольфовича. На стенах — несколько стенгазет. Топилин даже остановился, чтобы удостовериться. Так и есть, стенгазеты. Под заголовком «Наши ударницы и ударник» кривенькие строчки в три столбца и фотографии: сверху ударницы, справа ударник. На следующем ватмане, озаглавленном «Культурный отдых», — единственное фото: работник цеха, жонглирующий бабинами ниток.

— Сережа снимал, — вздохнул Рудольфович.

Весь цех представлял из себя разделенное алюминиевой перегородкой на две неравные части помещение, занимавшее второй этаж почти полностью. В самом конце уместились еще туалеты и небольшая кладовка. В меньшем отсеке — два широких фанерных стола для раскроя, в большем — тараторили, поблескивая под низко свисающими плафонами, электрические швейные машинки. Насчитал семь работниц. Еще несколько мест оставались свободны.

Иван Рудольфович предупредительно махнул всем рукой, одновременно здороваясь и предлагая не останавливать работу, и провел Топилина вдоль шумных столов. Швеи проворно манипулировали на столах кусками ткани, пропуская их то так то эдак под мелькающей иглой. Стоило председателю с Топилиным отойти к стене с мелкими, как бойницы, окошками, металлический стрекот в зале сделался не таким равномерным. Сначала одна, потом другая машинка, умолкнув, не включались дольше обычного. Стали слышны обрывки фраз, которыми перебрасывались швеи.

Стоя спиной к залу, Иван Рудольфович рассказывал Топилину об основных премудростях здешнего производства: ярко выраженная сезонность, основная проблема — отсутствие стабильных заказчиков, постоянно нужно искать новых и со старыми держать ухо востро. Слушая бизнес-отчет председателя, Топилин принялся рассматривать зал. Склоненные над столами головы. Мятые блеклые лица, какие чаще всего встречаешь в цехах «Плиты». Топилин пытался узнать хоть кого-нибудь с фотографий в ноутбуке Сергея. И никого не мог узнать.

Если бы поднять их, поставить под яркий свет. И то не факт.

Люди, смотревшие с фотопортретов, были вроде бы такие же — обычные работяги, застигнутые врасплох. Но совершенно другие. Кто-то успевал улыбнуться в кадр, кто-то оборачивался лишь на мгновение, оставаясь в своих мыслях. Дима, Рома, Кеша, Света, Рузанна, Лиля — на фото Сергея все были обаяшки. С какой-нибудь историей в глазах. А эти, настоящие…

«Умел с ними общий язык находить», — вспомнились Анины снова.

Топилин растерянно с ними переглядывался, как новичок в классе, впервые вызванный к доске. Наверное, и Сергей начинал с такой же экскурсии. Стоял вот так же, перетаптывался с ноги на ногу. Переглядывался.