Бета-самец

Они проследовали в дом, даже не взглянув на меня. Будто я не успел еще проявиться в этой новой реальности, переехавшей в наш дом из больничных палат, в которые меня не пустил однажды долгопрудненский главврач. Какое-то время я стоял в прихожей, слушая, как за моей спиной стихают Зинаидины шаги: короткий стук левой, длинный шарк правой, короткий стук левой, длинный шарк правой. На линолеуме после нее оставался прочерчен белёсый пунктир.

Мама с Зинаидой зашли в кладовку между моей комнатой и кухней. До сих пор кладовка оставалась необжитой ввиду своей ненужности: хранить в ней было нечего. Она и располагалась сбоку припеку, и пахла так, будто не была полноценной частью жилища — камнем, деревом. Там стояла лишь старая металлическая кровать с облезлыми золочеными шишечками, под которой зарастали паутиной пустые трехлитровые банки.

Ушел на кухню, поставил на огонь чайник. Нужно заварить чаю: в доме гости.

Мама пришла ко мне через минуту. Достала из стенного шкафа бутылку ореховой наливки, подаренную кем-то из гостей. Налила рюмку, села напротив.

— Зина упала и сломала ногу, — сказала мама, указав на записку и как бы предъявляя ее в качестве доказательства. — В столовой. Там полы скользкие.

Мама молчала, я тоже молчал.

— Зинаида Аркадиевна будет жить теперь у нас, сынок. Пока все не наладится.

Я послушно кивнул. В ушах вдруг взорвался крик отца: «Невозможно!»

— Папа ушел на работу, — сказал я.

Вращая приподнятую над столом рюмку так, что бурая жидкость ползла вдоль самого края, мама сказала, будто не расслышав про отца:

— Не вижу другого выхода.

Она добавляла понемногу — какие-то подробности. Отыскивала нужное среди обломков: а, вот, еще нашла.

— Родным в Украине Зинаида Аркадиевна не нужна. Я звонила им недавно. Сказали, приедут навестить. Но не думаю.

Она отпила наконец наливки и скривилась.

— Черт. Прогоркла.

25

Следователь сам его нашел. Позвонил с незнакомого телефона на мобильник «для своих»:

— Нужно встретиться, есть вопросы.

— Какие?

— Ну, какие… Нужно встретиться.

Топилина вдруг осенила догадка, от которой он чуть было не расхохотался: капитан Тарасов хочет денег. Тут же усомнился: да нет же, не стал бы он лезть на рожон. Полковник Дмитраков, первый замруководителя следственного управления области, общался с капитаном лично. И заверил Литвинова-старшего, что проблем не будет.

— Вы уверены, что вам нужен я? — уточнил Топилин, стараясь потянуть время, прислушаться.

— Уверен.

— Опять? Я уже давал показания. И пояснения. В третий раз, что ли?

После особенно продолжительной паузы капитан перешел на «ты».

— Слушай, есть вопросы. Встретимся, обсудим.

— Со мной? Вот именно со мной?

— С тобой, а с кем же еще.

— На стороне, да?

— Перестань дурака валять. Пожалуйста.

Молодой да ушлый, раздраженно подумал Топилин.

Иерархический нюх капитана Тарасова сработал четко, безошибочно подсказав ему, каково истинное положение Александра Топилина — свидетеля, попутчика, совладельца.

— Давай завтра с утреца.

Что ж, гол засчитан. Один — ноль.

— Ладно, капитан, давай встретимся. Только не завтра, а сегодня, — заявил Топилин, решивший непременно добиться от следователя ответной уступки, окоротить хоть немного.

— Да нет, лучше завтра.

— Завтра никак, завтра я не в городе, — соврал Топилин. — Либо сегодня, либо назавтра с ним договаривайся. Либо жди меня, я на неделю уезжаю. Решай.

Ответное «ты» закрепило новую фазу отношений Топилина с капитаном Тарасовым.

— Хорошо, — согласился тот через силу. — Но сегодня только по-быстрому. Давай возле нас. Позвонишь, я выскочу.

— Давай возле вас. Я выезжаю. Буду минут через сорок.

Теперь ничья.

— Жду, — закончил следователь тоном начальника, который вызвал к себе на ковер нерадивого сотрудника; пошли гудки.

«Два — один» на последней минуте.

Очередная канитель, а ведь казалось, все скоро закончится.

Проходя через приемную, Топилин бросил Тамаре:

— Занят буду часа полтора. Без крайней необходимости не звоните.

Пока строилось новое здание следственного управления, следователи квартировали в городской прокуратуре, в четырехэтажном сером здании с бронзовыми орлами на фасаде. Остановившись на противоположной стороне улицы, Топилин набрал Тарасова.

— Сиди в машине, — велел тот. — Иду.

Ждать пришлось минут десять. Не исключено, что и эта пауза была тактической.

Заскучав, Топилин принялся разглядывать людей, выходивших из здания.

Некоторые были парами — оживленно переговаривались, перешептывались на ходу. Другие, едва оказавшись снаружи, хватались за телефоны. Были и такие, кто стоял с потерянным видом, будто решая, в какую сторону идти. В развертывающейся галерее лиц особенно притягательны были те, что выражали контрастные — и одинаково сильные эмоции: подавленность — или торжество. Дом с бронзовыми орлами производил сильные эмоции весьма продуктивно, заметил Топилин и решил: «Приемный день, наверное».

От стука в водительское окно он вздрогнул. Тарасов подкрался незаметно, как опереточный сыщик.

Достал, однако.

Капитан обошел машину, уселся вперед. Был он в пиджаке и джинсах, на правом безымянном золотой перстень с щитом и мечом.