Без границ

Так много мудрых изречений преследуют нас на каждом шагу, но помогают ли они нам или просто ограничивают? Стоит ли прислушаться к подобным фрагментам знаний, или эти забытые пути древних времён лучше забыть или хотя бы пересмотреть?

В отношении традиций, древних изречений или обычаев я много раз находил справедливым второе. Сама концепция древней мудрости в конце концов кажется… неоднозначной, и как мы можем надеяться улучшить то, что оставили нам предки, если мы должны следовать их путям? Неужели ритуалы и традиции так отличаются от материальных сооружений? Разве остановили бы дварфы добычу, достигнув границ выработок в своих древних родинах?

Конечно же нет. Они бы вырыли новые тоннели, и если бы во время этого они открыли лучшие строительные материалы или новую конструкцию помостов, то использовали бы их — и скорее всего вернулись в старые тоннели и усовершенствовали работу, проделанную отцами отцов отцов их отцов.

Тогда почему всё должно отличаться, когда дело касается традиций? Уж среди моего народа традиции точно служат ограничениями — и притом ужасными. Половина населения Мензоберранзана заперта в ловушку второстепенных ролей, их амбиции находятся в клетке слов более древних, чем самые старые тёмные эльфы, слов, написанных больше тысячи лет назад. В этом случае некоторые причины такого положения дел очевидны: госпожа Ллос и её заповеди. Действительно, религия — для тех кто верует в любую веру — зачастую не подлежит сомнениям и не изменяется под действием здравого смысла или призыва к простой справедливости. Слово вечно, говорят они, и всё же во многих случаях очевидно, что это не так.

Тогда почему эта так называемая мудрость держится так прочно?

Я считаю, что прихоти недоступного и (как удобно!) неопровержимого божества — лишь часть ответа. Другая часть относится к тёмным уголкам традиций любой разумной расы. Ведь те традиции, что сохранились вопреки всему здравому смыслу или очевидным моральным изъянам, те традиции, которых придерживаются наиболее рьяно, слишком часто служат на благо тех, кто получает от их соблюдения наибольшую выгоду.

В городе моего рождения носителям власти не приходится соперничать с половиной населения. Верховным матерям не приходится беспокоиться о мужчинах, и по традиции они могут использовать своих мужских партнёров как пожелают. Даже такие личные занятия, как занятие любовью, определяются потребностями женщин Мензоберранзана — и не испытывайте иллюзий по поводу «любви» в подобных отношениях — и мужчина, который не станет подчиняться, столкнётся с суровым наказанием за свою дерзость. Только женщина может возглавлять дом. Только женщина может восседать в Правящем Совете, и даже самый высокопоставленный мужчина в городе — обычно архимаг Мензоберранзана — по традиции, по закону, по требованию этих беспощадных правительниц, по-прежнему считается менее важным, чем самая незначительная из женщин.

Дроу — далеко не единственный народ, загнанный в тупик такой систематической несправедливостью, вовсе нет. В племени Вульфгара и у многих других народов севера сохраняется традиция патриархата вместо матриархата, и хотя мужчины не так жестоки в своей власти, как женщины-дроу, итог, подозреваю, не слишком отличается. Может быть, отношение и мягче — я вспоминаю стыд Вульфгара, который был так силён, что заставил его сбежать от нас, когда в припадке наведённых демоном воспоминаний он ударил Кэтти-бри. Я представить себе не могу, чтобы Вульфгар избил женщину намеренно или потребовал сексуальных удовольствий против её воли, но даже в раскаянии Вульфгара внутри у него на много лет сохранилась эта мягкая снисходительность. Он считал, что должен защищать женщин — благородный обет, вот только происходил он из невысказанной, но очевидной убеждённости, что женщины не способны защитить себя сами. Он возводил их на пьедестал, но так, как будто они представляли собой нечто хрупкое — он просто не мог заставить себя понять истинные способности женщины, даже такой сильной, умной, способной и не раз проявлявшей себя, как Кэтти-бри.

Потребовались годы, чтобы Вульфгар избавился от этого и полностью осознал ценность, одинаковое достоинство и потенциал Кэтти-бри и других женщин. Так сильны были наставления из его молодости, что даже после столкновения с многочисленными очевидными доказательствами их ошибочности, потребовались большие усилия, чтобы освободиться от них.

Да, чтобы освободиться, ведь именно это и означает — принять, что всё, чему так тщательно тебя учили, замыслы целого общества вокруг тебя, могут быть ошибочны.

Вульфгар избавился от бессмысленного сексизма своего племени, и фактически, больше всего от этого выиграл сам Вульфгар.

Смею ли я надеяться, что с Ивоннель будет так же? Поскольку я знаю, что на это надеется Джарлакс, и такова его миссия, в которой он продолжает использовать меня в качестве блестящего примера. Мне остаётся только смеяться.

И надеяться, что могущественные верховные матери Мензоберранзана не устанут от игр Джарлакса до такой степени, что придут и убьют меня ради того, чтобы отобрать его главный символ.

Разумеется, повсюду есть люди, свободные от такого сексизма, но они тоже скованы своими традициями. По обычаю делзунских дварфов пол не важен по сравнению с заслугами. В Мифрил-Халле сейчас правит королева, Дагнаббет, дочь Дагнаббита, сына Дагны. Это неважно. Её правление будут судить лишь по её поступкам. В каждом аспекте дварфийской жизни, от поединков до приготовления пищи, от шахтёрской работы до обязанностей правителя, во всём, что посередине — важны лишь заслуги и умения.

Если речь идёт о дварфе.

Мне не на что жаловаться — скорее напротив! — относительно того, как обращались со мной дварфы за многочисленные десятилетия жизни на поверхности, но дело было скорее в личном расположении Бренора. Ведь он — настоящий авторитет для своего народа. Друг это друг, а враг это враг, и размер ушей, цвет кожи и рост не имеют для короля Бренора Боевого Молота ни малейшей значения.

Однако если бы не он, маловероятно, что дварфы Долины Ледяного Ветра когда-нибудь приняли бы к себе домой потерянного и скитающегося тёмного эльфа, как родного.

Если бы не появился другой дварф, похожий на Бренора, который повстречал меня на склонах Пирамиды Кельвина. Не могу отрицать такую возможность, поскольку в каждом народе, в каждой культуре, существует целая радуга качеств, предрассудков, сострадания, доброты и жестокости.

Среди людей бытует абсурдное мнение, будто дроу просто злые — о, поймите меня правильно, многие дроу действительно заслужили такую репутацию! Как и многие люди. Они воюют друг с другом не реже, чем дома дроу сражаются в тенях, и в таких больших масштабах, что одна битва оставляет после себя даже больше искалеченных жертв, включая тех, кто не принимал участия в бою, чем проживает населения во всём Мензоберранзане. Я был свидетелем Карнавала Пленников, когда судьи пытали своих сородичей-людей с таким же умением и злорадством, как любая жрица Ллос, заслужившая кнут. Я видел, как эльфы поверхности отказывают в укрытии беженцам, оставляя их на милость преследователей. Даже беззаботные зачастую полурослики не лишены тёмных порывов сердца.

И несмотря на всё это, я уверен, что завтра будет лучше. Бренор и другие дварфийские короли и королевы не держат свой народ в таких ежовых рукавицах, как их предшественники. Реджис и Доннола не правят Кровоточащими Лозами, нет. Их называют лордом и леди деревни, но они скорее управляющие делами, и, что поразительно, они занимают этот пост с согласия прочих жителей. Поскольку Доннола изменила традиции клана Тополино. И теперь народ Кровоточащих Лоз получил великий дар: собственный голос.

Потому что именно так поступают традиции: они лишают личность права голоса. Они исключают сольные партии и фокусируются только на хоре — и горе тому певцу, что выступит против дирижёра!

Нет, Кровоточащие Лозы — скорее оркестр, где у каждого инструмента есть своё мнение, но который играет при этом в гармонии, создавая единое целое. Если жители выберут других руководителей, Доннола и Реджис отступят в сторону.

На такое завтра я надеюсь, поскольку верю, что лишь в обществе, где прислушиваются к нуждам каждого, будут удовлетворены нужды народа.

Это звук завтрашнего дня, и значит — завтра будет лучше, чем сегодня.

Дзирт До'Урден