Без границ

Глава 14

Если только

Год Ложной Сделки

1118 по Летосчислению Долин

Даб'ней потянулась, просыпаясь от глубокого сна, перевернулась на густых, тёплых мехах. Она не открывала глаз, потому что хотела целиком сосредоточиться на мягкости и уюте. Она знала, где находится, на тихом выступе в восточной стене Мензоберранзана, в безопасном месте, где редко бывали другие дроу — прежде всего потому, что вся эта область провоняла рабами-чудовищами. Здесь были гоблины и кобольды, но они оставались внизу, в своих грязных норах, и никто бы не осмелился вскарабкаться наверх, чтобы бросить вызов жрице и оружейнику.

Иронично, но именно здесь Даб'ней и её любовник могли найти мгновения покоя.

Наконец она потянулась и открыла глаза, и когда они приспособились к тусклому свету этого тёмного уголка Мензоберранзана, она различила силуэт Закнафейна, сидящего на краю, свесив ноги и рассматривая город. Она подползла к нему и оплела руками его шею и плечи.

— Да, он красив, — сказала жрица. Очень далеко, почти в полутора милях, огромная колонна Нарбондель сияла ранним утренним светом — оранжево-красный оттенок среди моря волшебных огней, украшающих сталактиты и сталагмиты, в основном синих и фиолетовых, хотя представлен был каждый из цветов спектра. Вся огромная пещера казалась живым, дышащим существом, цвета меняли оттенки и яркость, чтобы соответствовать эстетическим требованиям верховной матери каждого дома. Самими прекрасными узорами из огней обладали великие дома в Ку'элларз'орле.

Такой спокойный облик для всегда суматошного Города Пауков, города, посвященного Госпоже Хаоса. Даб'ней пришло в голову, что любой, кто входил в пещеру с этой стороны, не зная хорошо дроу, получал такое первое впечатление о Мензоберранзане, какое приводило его к смерти или порабощению.

Как и хотели верховные матери.

Никогда раньше Даб'ней не задумывалась, что такой облик может быть тактическим выбором, а не просто красивыми декорациями. Но теперь, здесь, всё стало понятно.

— Должен быть красивым, — не особенно весело отозвался Закнафейн.

— Подумай о сосредоточенной здесь власти, среди этих огней и сумрака, — сказала Даб'ней, придвигаясь ещё ближе. — Кто кроме богов и великих владык нижних планов может пойти против нас и уцелеть?

— Власть создавать всё, что мы пожелаем, — согласился Закнафейн. — Только вместо этого мы так заняты убийством друг друга, что не смеем выглянуть за собственные стены. Стены, которые мы возвели, защищаясь друг от друга, а не от чужаков.

— Так заняты убийством друг друга, — насмешливо повторила Даб'ней, усмехаясь. — Насколько я помню, Закнафейн весьма в этом преуспел.

Оружейник пожал плечами и оглянулся на женщину.

— Иначе я давно был бы мёртв. И какая разница? Если их не убью я, уверен, они найдут кого-нибудь другого, чьи клинки возьмутся за эту задачу.

— Интересно, сколько дроу считают точно так же? — спросила Даб'ней.

— Недостаточно, — отозвался он. — И так всё и будет продолжаться, пока, быть может, мы не убьём достаточно других дроу, чтобы позволить какому-то другому народу прийти и отплатить нам за нашу жестокость.

— Нашу жестокость? Это из-за их жестокости мы оказались здесь!

Короткий ответный смешок Закнафейна был таким смиренным, что заставил Даб'ней на какое-то время замяться.

— Нас предал Кореллон Ларетиан, — напомнила ему жрица. — Кореллон, бог эльфов с поверхности, который отдал нас Ллос — отдал нас, как будто рофов!

— Но ты же любишь Ллос, — парировал Закнафейн.

Даб'ней знала, что её замешательство, скорее всего, говорит само за себя, но она была застигнута врасплох и не смогла отреагировать достаточно быстро. «Любовь» была не тем словом, которым она могла бы описать свои чувства к Паучьей Королеве. Она боялась Ллос и понимала свой долг перед Ллос, и была предана Ллос, поскольку иное в Мензоберранзане означало, что тебя бросят и скоро убьют.

— Разве большая часть представителей любой расы не любит своих богинь? — спросила она, пытаясь как-то избежать этой неудобной темы, тем более с таким грубым и циничным собеседником, как Закнафейн До'Урден.

— Разве? Или они просто любят успокаивать свой страх смерти?

— Преданность — это не только страх, — настаивала она.

— Может быть, но когда дело касается богов и жизни после смерти, подозреваю, что дело именно в этом, — ответил Закнафейн. — Страх смерти слишком силён, как и страх никогда не увидеть тех, кого мы любим.

Он издал свой очередной беспомощный смешок, сочащийся фатализмом и ядом.

— Но при этом мы так боимся, что не осмеливаемся любить, правда?

Даб'ней зарылась лицом в волосы Закнафейна и ничего не ответила. По крайней мере — не словами, но он наверняка почувствовал её всхлипы, и этого было достаточно.

— Мы все пойманы, — прошептал он, обращаясь к себе и городу, а не к ней — Даб'ней знала. — Нами так долго правил страх, что мы боимся бояться.