Без гроша в кармане

Однажды утром он увидал на поверхности лагуны какой-то плавающий предмет и, конечно, постарался достать его. То был ящик из-под шампанского, набитый соломенными оплетками, которые надевают на бутылки. В одной из этих оплеток, плотно засевшей между стенками ящика, оказалась еще нетронутая бутылка.

Раскупорив ее, джентльмен потихоньку, наслаждаясь каждым глотком, выпил вино. Вид же пустой бутылки навел его на мысль дать миру весть о себе. Он знал, что вещи, брошенные в море, прибиваются течением к берегам, и надеялся, что его бутылка может попасть в цивилизованные страны — пусть тогда люди узнают, что он не был обычным искателем приключений, скрывавшим свое имя из стыда назвать его.

Так как под рукой не оказывалось ничего, что могло бы заменить бумагу, Бессребреник решился воспользоваться носовым платком, еще раз выстирав его в пресной воде с золой.

Перо было нетрудно достать из крыла голубя. Вместо чернил он прибегнул к собственной крови. Выдумка оказалась удачной — буквы не слишком расплывались по полотну, и Бессребреник начал писать.

«До сих пор меня знали в Америке под именем Бессребреника, давшего слово за год без гроша в кармане проделать кругосветное путешествие в 40 000 километров или… застрелиться. Вследствие совершенно непредвиденных обстоятельств я очутился на необитаемом острове и не знаю, как долго живу здесь. Быть может, срок пари уже истек? Во всяком случае, убедительно прошу людей, в чьи руки попадет сей документ, постараться разыскать меня. К несчастью, не могу указать своих координат, но в корабельном журнале американского парохода «Бетси» должно быть отмечено место, где случилось происшествие, из-за которого я очутился в море. Мой остров, по всей вероятности, расположен недалеко от этой точки… Отлично сознавая, что шансы на спасение жизни ничтожны, прибегаю к исповеди ради спасения души.

Я — единственный потомок древнего рода графов Солиньяков. Все мои предки посвятили себя военной службе, к этому поприщу готовили и меня. Но я чувствовал иное призвание и посмел пойти наперекор семейным традициям, за что навлек на себя ненависть дяди, маркиза де Шэнебура. Когда пришлось отбывать воинскую повинность — я в то время уже пожинал лавры на артистическом поприще, — дядя, полковой командир, ославил меня еще до вступления в полк. Напрасно я старался добросовестно выполнять свои обязанности, напрасно выбивался из сил, исполняя самые трудные поручения — отношение ко мне, как к лентяю и негодяю, не менялось.

Однажды в манеже начальник ударил меня хлыстом по лицу. Я не стерпел и бросился на него. Был суд… три года каторги… Наконец, мне удалось бежать в Америку. Здесь брался за множество дел, перепробовал множество профессий. Несколько раз переходил от богатства к бедности, пока не оказался без гроша в кармане.

Остальное известно».

Платок до последнего клочка оказался исписанным. Бессребреник еще раз перечел свое послание и, свернув его в трубочку, всунул в горлышко пустой бутылки. Плотно закупорив отверстие кружками водорослей, он запечатал его, собрав кусочки смолы с деревьев.