Без иллюзий

Вы ошибаетесь, возразил Михаил, – и сейчас я объясню, почему. Военным маневрам любого флота, в том числе и нашего, всегда предшествует сообщение соответствующего МИД»а о районе их проведения с просьбой судам и самолетам всех морских держав в такой-то период не посещать акваторию и воздушное пространство над ней, ограниченное такими – то и такими-то координатами. Для чего это делается? Для того, чтобы не подвергать чужие корабли и самолеты опасности гибели – ведь там флот будет проводить боевые стрельбы, и если кто-то сунется туда на свой страх и риск, ему мало не покажется. Конечно, противостоящие друг другу флоты не слушаются предупреждений – и мы посылаем свои корабли, подводные лодки и самолеты в район чужих учений, и это все ради того, чтобы узнать возможно больше о чужих кораблях, их оружии и тактике в процессе практических действий. Таким образом, если бы Лячин утопил иностранную подводную лодку, Россия не понесла бы за это никакой ответственности – ведь мы просили туда не соваться и не рисковать.

– И вы считаете, что Лячину разрешили торпедировать иностранную лодку? – всерьез напрягшись для спора, спросил Саша.

– Именно так.

– Но это невозможно себе даже представить! Это просто преступление и даже нонсенс с точки зрения теперешних отношений с Западом!

– Что это по существу преступление – не спорю. А с точки зрения отношений между Россией и Западом, победившим в холодной воде, вовсе не нонсенс, особенно с точки зрения военных. Они долгие годы рассматривали друг друга только через прицелы, и из их сознания образ врага отнюдь не исчез.

– Но теперь-то это противостояние в позе готовности к броску прекратилось!

– Кое-что действительно прекратилось – скажем, отменены рейды стратегических бомбардировщиков над океаном на позиции атаки вражеских территорий, а кое-что – нет.

– А что именно?

– Военные с обеих сторон по прежнему стремятся нанести максимальный ущерб военной мощи даже бывшего противника. Чаще это, конечно, делается дипломатическими средствами – путем заключения договоров об уничтожении таких-то и таких-то средств нападения и обороны, но если только они усматривают возможность нанести противнику-партнеру еще больший ущерб, чем это следует из договоров, да еще и безнаказанно – будьте уверены – они это сделают. – Так что же, по-вашему, решили в нашем штабе? – Решили одобрить инициативу Лячина. Я даже догадываюсь, в каких именно выражениях они первоначально мотивировали свое согласие на торпедную атаку. – Спрашиваете, в каких же? Узнав, что «Курск» обнаружил на подходящем расстоянии для атаки чужие лодки, они высказали одновременно протест против наглого вторжения и согласие с Лячиным в самой убедительной форме: «А не хуя им тут делать!» Уверен, что эта фраза вырвалась сразу вместе из нескольких ртов. Затем они ответили Лячину, что разрешают сделать то, о чем он просит. Не упустите, кстати, из рассмотрения еще одну немаловажную деталь – Лячин был уверен, что за уничтожение чужой атомной субмарины он непременно удостоится звания Героя России, и это несомненно подогревало его боевой энтузиазм, если вообще не было первопричиной его инициативного предложения. Забегая вперед, можно отметить, что лично насчет себя он не ошибся. Ему действительно присвоили звание Героя России, правда, посмертно, к тому же, вопреки уже всякой логике – за бездарную гибель его же корабля.

– Почему вы так считаете?