Без крыши

– Налью, когда закипит. Включи чайник, – и я потянулся к свежим газетам. – Прессу вот ещё не видел. Может, там и есть какой-нибудь скандал.

– Я тоже не видел, – оживился Онищенко. – Дай мне что-нибудь из ненужного.

– Всё у нас нужное, всё важное. Держи вот «Факты и комментарии», насладись пока.

– Да чем там наслаждаться?

– Вёрсткой насладись, если больше нечем, – посоветовал я, листая одной рукой «Негоциант».

Электрочайник забулькал и щёлкнул.

– Смотри-ка, твоего начальника приложили, – сказал Онищенко.

– Хрюшникова?

– Нет, Забегалова.

– Тоже мне начальник… Кого-кого приложили? – от удивления я даже отложил «Негоциант».

– Забегалова.

Я действительно оторопел.

Управляющий делами областного парламента товарищ Забегалов был в аппарате личностью легендарной. Спикеры сменяли друг друга, а Валентин Юрьевич не только оставался на плаву, но с каждой такой сменой двигался наверх. В прошлом деятельный комсомольский вожак, первый и единственный публичный шаг он сделал, издав книжку. Произведение представляло собой адаптированный вариант старой курсовой работы Валентина Юрьевича. Из работы был убран эпиграф (цитата из доклада Брежнева съезду КПСС), а сам текст практически не претерпел изменений. Курсовую работу студент Забегалов посвятил истории вузовской комсомольской ячейки. В современном кратком предисловии к ней говорилось, что задача воспитания молодёжи – одна из важнейших на нынешнем этапе развития. На этом вся публичность Валентина Юрьевича закончилась. Дальнейшая его деятельность протекала под плотным покровом канцелярской тайны…

Я пробегал глазами полосу «Фактов и комментариев», когда в кармане задёргался мобильник. Режим вибрации я включал, идя на высочайший приём, а потом порой забывал отменить. Номер был знакомый.

– Давай чуть позже перезвоню, а?

– Как куролесить, так сейчас, а как поговорить, попозже? – раздалось в трубке.

– Давай, давай. Потом наберу. Народ у меня, – я дал отбой.

И тут, как будильник «Маяк» (у меня в детстве был такой), пулемётно затарахтел аппарат внутренней связи. Онищенко сочувственно посмотрел на меня.

– Алексей Николаевич, зайдите ко мне.

Это был голос управляющего делами.

Лифт вознес меня тремя этажами выше. Здесь ремонт был явно лучше и свежее, чем у нас. И пол коридора устилала ковровая дорожка не грязно-красного, а зелёного цвета, успокаивающего нервы. Прикидывая возможный ход беседы, я двинулся в сторону приёмной управделами. Одна из дверей на моём пути была распахнута, и красовалась на ней табличка «Ядрёная Россия». Миновать её ускоренным шагом не удалось.

– Алексей Николаевич, можно вас на минутку?

То был помощник лидера фракции Ростик – точнее, Ростислав. Вполне безобидный молодой человек с румянцем на щеках. Лидером числился спикер Хрюшников, само собой, на чужом этаже почти не появлявшийся. Зам спикера по фракции, депутат Филейкин, тоже был в партийном кабинете редким гостем. Так что Ростик сиживал тут, под знаменем с медведем, в гордом одиночестве, периодически отбегая на задания.

– Ростислав, не могу сейчас. К Валентину Юрьевичу иду.

– Алина Вениаминовна просила…

Я мысленно дёрнулся.

– Давай минут через двадцать, ладно? Позвони мне или просто заходи.

И, наконец, толкнул дверь приёмной.

Приёмная управделами была местом общего пользования. В том смысле, что Валентин Юрьевич делил её с двумя своими ассистентами – товарищами Власьевым и Лесных. Их дверь, тоже общего пользования (одна на двоих) была слева, его – справа. В самой приёмной сидели две секретарши. Одна из них, Ульяна, как обычно, улыбнулась мне. Другая, Лариса, была явно не в духе. И я, кажется, уже догадывался, почему.

– Валентин Юрьевич один?

– Да. Он ждёт вас, Алексей Николаевич, – ответила Ульяна.

Я постучался для порядка и вошёл.

Уловить настроение Валентина Юрьевича было несложно. Управляющий обширным парламентским хозяйством казался мрачнее тучи. Как всегда, из-за стола, заваленного горами бумаг, он не вышел и приветствовал меня вялым пожатием руки через его поверхность. Свежий номер «Фактов и комментариев» лежал прямо перед ним. Заметка в газете была жирно обведена ядовито-жёлтым маркёром.

– Читали, Алексей Николаевич?

– Читал, конечно.

Управделами поморщился, как от зубной боли.

– Я уже отдал необходимые распоряжения, – начал он напряжённым голосом. – Скажите мне, у нас есть с этой газетой договор?

– Есть.

– И сколько мы им перечисляем?

Я сказал, сколько.

– Много. А почему тогда появляются подобные вещи?

– У всех своя редакционная политика. Мы же не всю газету выкупаем, а платим за согласованные материалы о парламенте.

– А понятия о порядочности у этих журналистов есть?

– Это всегда субъективно, Валентин Юрьевич, – сказал я.

Забегалов поморщился так, будто ему начали добираться до нерва.

– Я никогда не стал бы реагировать на статью обо мне лично, – начал он с пафосом, – но здесь непосредственно затронуты мои близкие. Здесь поставлена под сомнение наша честь.

– Мы будем судиться? – уточнил я.

– Я сам буду судиться, если потребуется! – объявил Забегалов. – Я не намерен прибегать к помощи нашего юридического отдела. Я юрист и кандидат наук.