Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Я захохотала, подумав о том, что истинно все мы – дети Единого Бога. Одна семья. Кто мне это бедуин, никогда больше и не увижу, а вот ведь утешил шуткой, как родной. Разве можно было представить, что по пути к келье сурового аскета Иоанна Лествичника придется весело, от души смеяться… Православие – все-таки жизнеутверждающая религия! Калаб был христианином с крестом на шее.

– Откуда ты так хорошо знаешь язык?

– Немецкий, польский, сербский, английский, арабский, еврейский? Туристов много… – Калаб вдруг устремил взгляд ввысь. – Твой Джон Климакус.

В ущелье, на краю возвышенности, в густой тени, которую отбрасывала гора, вырисовывались очертания небольшого храма. С новой энергией я стала карабкаться вверх, задыхаясь от восторга. Иоанн Лествичник – это же классика христианства.

Храм прп. Иоанна Лествичника рядом с его пещерой. Синай, Египет

С юности подвизался он в Синайской пустыне – сначала в монастыре, потом в гранитной пещере; его называли «вторым» или «новым» Моисеем. После сорокалетнего отшельничества преподобного Иоанна упросили стать игуменом Синайского монастыря. Братия и сомолитвенники, зная мудрость и духовные дарования старца, уговорили его написать руководство для монахов, что и было сделано. Так появился знаменитый аскетический трактат «Лествица, возводящая к небесам», тридцать глав которой разъясняют греховные страсти и христианские добродетели. Отказываясь от первых и приобретая последние, подвижник по ступеням восходит к духовному совершенству… Незадолго до смерти Иоанн Лествичник снова ушел на безмолвие в прежнюю пещеру, где и скончался.

Небольшой храм и указывал именно на близость этой пещеры в скале, свидетельницу духовных поражений и побед великого святого. Дверь в нее открывалась старинными ключами, которые дал абуна Михаил. Я готова была снять обувь и прыгать по острым камням, раздирая ноги в кровь… Поймет ли мое благоговение перед святыней этого жилища неверующий? Бог весть…

Внутри небольшого пространства кельи-пещерки преподобного Иоанна было выдолблено каменное ложе и низкий столик; углубления в стене чернели от множества прогоревших свечей. Поставила и я свою свечку – за всех, кого только встретила в жизни. Да дарует Господь по молитвам здесь бывших святых полезное живым, а усопших упокоит в селениях праведных.

Сев на ступени перед входом, я стала обозревать окрестности: горы, горы и горы, голые камни, которые меняют лишь цвет в зависимости от времени суток и сезона. Оглушающее безмолвие. Тот же самый пейзаж четырнадцать веков назад был перед глазами Иоанна Лествичника, в этом суровом месте он стал святым… Чудо, что я оказалась здесь. Много прочитано про синайских подвижников, но насколько яснее и объемнее воспринимается их мир, когда собственными глазами увидишь суровые места невероятных монашеских подвигов…

Калаб не дал пофилософствовать.

– Мария! Не ждем теперь!

Когда подошли к обрыву возвышения, на котором стояла церковь, внизу стал виден небольшой оазис среди камней: по прямой метров двести. Вид сверху: за каменными стенами домик отшельницы, небольшие хозпостройки, несколько грядок и высоких деревьев. Значит, там был какой-то источник…

– Кричи!

– Что? – сжалась вся моя внутренность.

– Мария, Мария.

Вдохнув побольше воздуха, сверху вниз я крикнула:

– Ма-ри-я!.. Ма-ри-я! – и замерла. – Мария!

Вскоре внизу показалась черная игрушечная фигурка, вышедшая из домика.

– Мария, – подтвердил Калаб. – Вниз! – и увлек меня за руку за собою.

Внутренне я готовилась к этой встрече и вдруг поняла: не знаю, о чем говорить с отшельницей. Калаб потянул меня за собой, взяв за руку – по камням, между камней, через расщелины. Он очень торопился. Скит все приближался, увеличиваясь в размерах, прятался за свои высокие стены, и, наконец, я увидела Марию, ожидавшую за воротами. Взгляд ее был пронзительный.

– Who are you?

– Наталья… Монахиня Р. послала меня… ой, как это по-английски… послала меня к вам… Сестра Р. из Иерусалима! Sister Р.!

– Oh!.. Sister Р.? Yes, I know… – признала Мария. Глаза ее показались мне голубыми и бездонными. Она была похожа на очень красивую молодую бабушку из сказки братьев Гримм.

– Ой, вот я вам принесла еду, – английский напрочь вышибло из головы. – Калаб, отдай, пожалуйста…

Калаб протянул ей пакет с перцами плюс какие-то печенюшки еще из Иерусалима, монастырский хлеб. Мария приветливо кивнула знакомому ей проводнику, с благодарностью приняла приношение. Мне стало стыдно, что пожалела деньги на фундыки-мундыки, хотя это, может, и не монашеская еда…

– Вот еще… Масло от Николая Угодника из Бари, – достав из сумки, протянула ей фирменный пузырек. – И крем от варикоза. – Мой тюбик был наполовину пуст.

Мария и это с благодарностью приняла. Господи, почему раньше не узнала, что у нее больные ноги, я бы мешок этого крема привезла. Она как будто прочла мысли.

– It’s enough, thank you. What do you want?

– Хочу сказать о старце Паисии Святогорце… Геронда Паисий…

– Oh! Γέροντας Παΐσιος, – воскликнула Мария.