Без маски

Не говоря ни слова, пятеро мужчин повернули обратно и бросились бежать вдоль ручья. С них было довольно этих смертоносных приветствий. Они передадут их Огмюнду Ролвсону, на которого это подействует хуже самой язвительной насмешки. Пусть-ка он сам ответит на них.

Вдруг Юн проснулся, рывком сел и сразу же схватился за оружие. Над ним стояли трое незнакомцев и холодно глядели на него.

— Вставай, Юн Свенсон, — произнес тихий голос, и Юн сразу же вскочил на ноги.

— Кто ты? — спросил беглец. — Мне кажется, я слышал уже когда-то твой голос.

Он увидел перед собою старого бородатого человека с гордой осанкой. Двое стоявших рядом со стариком по виду казались одних с Юном лет. Это были низкорослые, но широкоплечие юноши. По повадкам своим они походили на обитателей гор: были молчаливы, насторожены, странно неподвижны, даже ленивы на первый взгляд. Но чувствовалось, что каждый мускул у этих юношей напряжен.

— Я вижу, ты помнишь меня, — усмехнулся старик. — Нет, нет, тебе незачем оглядываться по сторонам. Сигурд и его люди со всех ног улепетывают в долину… У нас теперь с тобой одна судьба, — с горечью в голосе произнес старик. — Да, я Гюдред-кузнец, когда-то я был одним из самых уважаемых бондов в округе, но теперь вот уже много лет живу в горах изгнанником. И виною тому был твой отец!

Руки Юна еще крепче сжали топорище, и он поднял свое оружие, словно защищаясь.

Старик снова рассмеялся.

— Остановись, — сказал он. — Это я просто так помянул старое. Мы с тобой оба унижены. Мы оба претерпели несправедливость, но тебя ожидают еще большие унижения. Мы долгие годы живем здесь, в горах, и вам всем в долине это было известно. Мои враги поделили между собой мою усадьбу и землю. Теперь никто не собирается нам мстить, так как все знают, что мы невиновны. Так же, как и ты! Да, я знаю о тебе всё. Я не пощадил бы тебя, если бы не думал, что ты можешь мне помочь. Они ненавидят тебя еще сильнее, чем меня. Твоя голова принесет мне примирение с ними. Идем!

Старик, не оглядываясь, быстро пошел впереди Юна по горной тропе. Далеко позади поспевали оба его сына. Наконец они достигли убогой усадьбы. Несколько овец и коз паслись на склоне горы. Юн сразу смекнул, в чем тут дело, и потому нисколько не удивился, когда увидел во дворе свою корову. Прошлой осенью она бесследно исчезла.

— Добрая корова, — сказал Юн, поглаживая животное по спине и ощупывая его бока. И тут заговорил младший сын. Сухим, но вовсе не враждебным тоном он произнес:

— Ты не там ищешь, родич. Вот, смотри, это здесь.

Он взял руку Юна и провел ею по левой лопатке животного. Юн сразу же нашел там знакомую отметину. Корова встряхнула головой и стала чесать рогами бок. Гюдред захохотал во всё горло, но в глазах его затаилась горечь. Оба сына стояли по-прежнему невозмутимые, но Юн видел, что они прячут в уголках глаз веселую насмешку.

— Да, это твоя корова, — гневно сказал Гюдред. — Но она вскормлена на моих пастбищах, которые вы поделили между собою. Ну и довольно об этом.

В ту же минуту отворилась дверь и на пороге появилась худая, изможденная женщина.

— Чей это голос я слышу? — взволнованно спросила она, прикрывая ладонью глаза от солнца.

— Это Юн Свенсон, — громко сказал Гюдред.

— Так ты всё же помирился со своими родичами! — вырвалось у нее. Она прижала руки к лицу и закрыла глаза.

Гюдред ответил, делая предостерегающий знак Юну:

— Да, выходит так. Но приглашай его в дом. Пусть посмотрит, как мы живем.

Юн наклонился под притолокой и вошел в длинную горницу с низким потолком и хорошо утоптанным земляным полом. Здесь находилась молодая девушка.

На следующий день Гюдред повел Юна с собою в кузницу, которая стояла на берегу быстрого горного ручья. Повсюду были разбросаны угли и остатки золы.

От ручья была прорыта канава, и вода стекала в большой чан. Она была холодна как лед. Гюдред сильно раскалил почти готовый меч и быстро опустил его в чан с водой. Юн Свенсон с интересом наблюдал за старым кузнецом и с радостью увидел, как темнеет железо, приобретая синеватый блеск. Железо затвердевало у него на глазах. Старый Гюдред обернулся к Юну и принялся объяснять секрет своего мастерства.

Время шло. На охоте сыновья сдерживали свою прыть из-за отца, но если юноши и Юн Свенсон отправлялись одни, то угнаться за ними было нелегко. В сравнении с ними самый быстроногий парень в долине показался бы слабосильным подростком. Сыновья Гюдреда возвращались домой быстрым шагом, с огромной ношей на плечах и казались всегда бодрыми и неутомимыми. Оба они были прирожденными хёвдингами. И теперь Юн понял, ради кого старик так жаждет возвратиться в долину и вернуть себе былой почет.

С Хильдой Юн разговаривал мало. Когда он, сидя над шахматной доской, внезапно оборачивался к ней, она сразу же опускала глаза, губы ее раздвигались в улыбку. У Хильды была привычка глядеть на Юна в упор, и это смущало его. Она была очень красива, но сама не сознавала этого, так как других женщин здесь не было, и ей не с кем было себя сравнивать. Иногда случалось, что он помогал ей работать в хлеву.