Без маски

Бёшен, выпучив глаза, откинулся на спинку стула. Губы его запрыгали. Он то и дело менялся в лице. Но Корнелиус намекнул, что Бёшен может получить заем на выгодных условиях и благодаря ему спастись от угрозы разорения, которая, словно дамоклов меч, висела над его домом.

Бёшен вскочил и хотел было накостылять наглецу шею. Но тут ему пришло в голову, что если Блеху удастся завладеть деньгами башмачника, то он наверняка уцелеет во время кризиса, который многих купцов скрутил в бараний рог. И к тому же заем… Правда, он сам много раз давал обещания, которые и не думал выполнять. Но всё-таки тут есть какой-то шанс. Да, но тогда придется предать Блеха… А какое ему дело до Блеха? Ведь он его, собственно говоря, терпеть не может. Бёшен взвешивал все «за» и «против», а Корнелиус меж тем стоял, отирая со лба холодный пот. Наконец Бёшен тихо проговорил: — Ступай к своему бывшему хозяину и скажи: пусть подождет с обручением, пока бриг «Альберт Блех» не вернется в Берген. Я говорил с Пине из Тронхейма на прошлой неделе. Он получил от своего шкипера важные вести, которые вот-вот должны окончательно подтвердиться. Это всё! Ступай, да не забудь своего обещания.

— Раз обещал — выполню! — ответил Корнелиус.

Корнелиус и Анниккен вместе вошли в комнату, где сидели башмачных дел мастер и его жена. Те разинули рты от удивления. Кнюссен вскочил и заорал:

— Хотел бы я знать, кого вышвырнули из этого дома, тебя или меня? Кого?..

Корнелиус поднял руку, но, видя, что заговорить ему не удастся, стукнул кулаком по столу так, что старинная суповая миска подпрыгнула кверху.

— Хоть раз выслушай меня, хозяин! — вскричал он. — Я желаю тебе только добра. Неужто ты хочешь сделать Анниккен нищей? Тебя обманывают, а я знаю, что обманывать грешно. Я прошу тебя погодить с обручением и свадьбой, пока бриг «Альберт Блех» с полным грузом, в целости и сохранности, не пришвартуется в Санвикской бухте. Ежели ты не смекаешь, в чем тут дело, то ты глупее лесного пня и не стоишь даже капитанской шпоры. Провалиться мне на месте!..

— Бриг? — пробормотал Кнюссен, выпучив глаза. Он взглянул на жену, которая схватилась рукою за сердце: она-то соображала быстрее, чем муж.

«Что же это? — думал Кнюссен. — Ведь Блех говорил, что бриг с грузом ржи вышел из Одессы и теперь благополучно плывет в тихих водах, в нескольких днях пути от норвежских берегов? Но ведь такие же небылицы сочинял и Плейн, перед тем как на его шхуну был наложен арест за долги, а сам он стал в Брюггене притчей во языцех!»

Наконец Кнюссен обрел дар речи.

Он повернулся к Корнелиусу и сказал тихо и зло:

— Ежели это правда, то я отблагодарю тебя, парень. Но если ты лжешь, то насидишься у меня в тюрьме. Уж я-то говорю святую истину! А покуда — убирайся из моего дома!

После этого Кнюссен надел цилиндр, взял трость с серебряным набалдашником и отправился в захудалый винный погребок, где Плейн завивал горе веревочкой, вспоминая о своем потерянном богатстве. Понадобилось немало стаканчиков вина и обещаний дать взаймы денег, прежде чем язык у Плейна развязался. Он сказал не так уж много, но и от сказанного им Питтер Андреас Кнюссен побледнел и затрясся.

Возвращаясь домой, Кнюссен то и дело отирал пот.

Ну и дела! Оказывается, Блех разорен вконец, а бриг его конфискован. Хорош был бы Кнюссен, если бы позволил одурачить себя и отдал бы дочь за его сына!

Дома Кнюссен сказал своей супруге:

— Вот каковы эти благородные! Если они хотят с тобой породниться, то уж, верно, неспроста. Вот тут и надейся на них. Нет, больше я не желаю иметь с ними никаких дел. Лучше отдам свою дочь за Корнелиуса. Своя рубашка ближе к телу! И теперь никому доверять не буду. Завтра же забираю за долги дома у башмачника Хансена и Пера-сторожа. Я не какой-нибудь благотворитель.

И вот Корнелиус женился на Анниккен, и она нисколько не раскаивалась в том, что вышла за простого подмастерья и не сделалась благородной дамой. Бешен так и не получил обещанного займа. Он пробовал говорить об этом с Корнелиусом, но тот глядел на него невинными глазами, словно новорожденный младенец. Старый плут Бешен разорился на своих махинациях. Теперь они вместе с Плейном утешались в погребке и на чем свет стоит ругали всяких разбогатевших выскочек.

А Кнюссен излил всё зло на башмачнике Хансене и Пере-стороже. Он отнял у этих бедняков дома за долги и выбросил их на улицу. Так что в этой истории они пострадали больше всех.

Как Сара-кормилица съездила домой на рождество и спасла усадьбу

(Перевод Л. Брауде)

Это — история из жизни Бергена середины прошлого века, и произошла она сразу же вслед за знаменитым пожаром, уничтожившим дотла почти всю центральную часть города. На улице Страннгатен стоял большой господский дом с прилегавшими к нему лавками, складами, хлевами, конюшнями и летними постройками, которые тянулись до самого залива. Владельцем всего этого, так же как и самой лучшей кондитерской в городе, был купец Вейдеман.