Без ножа и кастета

Уголовник прокашливается и медлит с ответом, переживая то, что творится в его комнате. Ему «на помощь» приходит Томин:

— Товарищ начальник, тут у всех только справки об освобождении. Из мест довольно отдаленных.

— На правой руке у гражданина хорошая справка, товарищ подполковник, — замечает придерживающий уголовника молодой человек.

Пал Палыч разглядывает его предплечье и читает:

— «Я, как дома, в тюрьме. А на воле — в гостях. Но на воле я гость нежеланный». Мать честная, поэзия чистой воды! Что вы в столице-то делаете, «гость нежеланный»?

В беседе с представителями органов (тем более в чинах) уголовник по мере способностей вежлив.

— Ехали мимо, в места проживания… заскочили, — смягчает он свой грубый голос. — Виноваты, подзадержались.

— Почем платили за сутки?

— Чирик.

— По десятке, — «переводит» Томин.

— Кому?

Уголовник дергает подбородком в сторону Мусницкого.

— Хозяину. С-сука! — шипит он ему. — Пришить бы тебя — и абзац!..

Томилин и группа задержания выводят из подъезда уголовника с тремя подельщиками и расхитителя. Подкатывает милицейский УАЗ, туда препровождают задержанных, сотрудники рассаживаются по «Волгам», и машины уезжают.

Вышедшие из подъезда Знаменский, Томин и Мусницкий с разными чувствами наблюдают завершение операции.

— Уже полпервого! — восклицает Мусницкий. — Мне надо срочно позвонить!

— Прошу, — говорит Томин, — в машине радиотелефон. — Он распахивает дверцу «Волги», привезшей сюда Знаменского, Томилина и Мусницкого, и переговаривается с шофером.

— А вы тут что?.. — недоумевает Мусницкий.

— На службе, — улыбается Томин и протягивает ему телефонную трубку. — Назовите городской номер, вас соединят.

Мусницкий следует инструкции Томина.

— Алло! Секретарь Михаила Самсоныча?.. Леночка, скажите: Мусницкий по срочному вопросу!

Слышен холодный женский голос:

— Михаил Самсоныч велел передать, чтобы вы его впредь не беспокоили. — Отбой, короткие гудки. Мусницкий отирает пот со лба. Пал Палыч отбирает у него трубку.

— Ведите в дом, где квартирует дочь Сони Нарзоевой. Тут ближе пешочком.

— Не пойду! — со злобой отвечает Мусницкий. — Я с вами столько времени потерял! У меня совещание!

— Вам больше нет надобности проводить совещания. Теперь беседовать с вами придется нам. Пошли!

Обмякший Мусницкий подчиняется. Они углубляются в жилой массив. Наперерез выруливает «скорая помощь». Высовывается женщина в белом халате:

— Где пятое строение? Пятое строение! Рядом яма!

— Ну же! — требует Пал Палыч ответа от Мусницкого.

— За тем корпусом налево, — протягивает руку начальник.

Они идут в том же направлении, куда уехала «скорая помощь». Вскоре видят людей, толпящихся неподалеку от дома.

— Кто-то упал в яму! — высказывает догадку Пал Палыч.

Мусницкий совсем замедляет ход.

— Федоров! — окликает он чью-то спину.

В некотором замешательстве приближается мордастая личность.

— Что там?

— Мальчик покалечился… два годика…

— Куда матери безмозглые смотрят… — довольно равнодушно начинает Мусницкий, но давится последним словом, потому что в разредившейся толпе видит свою дочь, которая вместе с кем-то помогает женщине-врачу спуститься в яму.

Страшная мысль настигает Мусницкого. Он издает мучительный, какой-то звериный рев и, шатаясь, бежит к яме, обморочно выговаривая:

— Максик… Максик… Максик…

— Его внук?! — оборачивается Пал Палыч к мордастому.

— Да нет, чужой мальчонка… — Тот провожает начальника растерянным взором.

А тем временем Мусницкий попадает в окружение возмущенных людей. Его берут в плотное кольцо, слышатся гневные выкрики. Все, что копилось годами, выплескивается сейчас на голову начальника ДЭЗа, люди свирепеют, сжимают кулаки.

Знаменский и Томин переглядываются. Пал Палыч колеблется — не пора ли вмешаться?

— Погоди, Паша, — говорит Томин. — Пусть немного послушает мнение народа!