Без пощады

— И должен заметить — великолепно работает! Доктор Люмбери всегда делает работу на совесть! Думаю, про функциональность второго имплантата можно не спрашивать — все показатели в норме, устройство откликается на запросы тестера, конфликта и отторжения не обнаружено.

— Второй? — удивленно переспросил Нортис и тут же закашлялся — за долгие часы сна гортань пересохла и почти не слушалась.

Марлин поспешно поднесла к его рту тубу с водой и, пока он маленькими глотками пил воду, пояснила:

— Тебе уже удалили сердце. Теперь ты работаешь на другом моторе. — Марлин указала на обнаженную грудь юноши.

Опустив голову к груди, Нортис увидел проходящий по его грудной клетке шов. Еще через миг он с ужасом понял, что края раны не зашиты, а лишь небрежно скреплены несколькими скобками и густо залиты прозрачным медицинским гелем. При каждом вдохе шов расходился, казалось, края глубокого разреза вот-вот раскроются.

— О, Господи, — судорожно прошептал Нортис и непроизвольно дернулся. — О, Господи.

Медицинский робот пронзительно запищал, на панели тревожно зажглось несколько желтых индикаторов. Уставившись на заполненный медицинскими показателями вирт-экран, Люмбери озабоченно пробормотал:

— Что такое? Ага… Выброс адреналина в кровь, вырос уровень тестостерона…

Проворные пальцы доктора забегали по клавиатуре, по пластиковым трубкам в вены Нортиса устремилась доза успокаивающего лекарства. Когда на панели робота вновь зажглись зеленые огни, доктор повернулся к калеке и удивленно спросил:

— В чем дело, молодой человек? Нет причин для волнения — все имплантаты функционируют нормально. Отторжения не наблюдается. У доктора все под контролем.

— Почему шов открыт? — тихо спросил Нортис, стараясь не смотреть на развороченную грудь.

— Рано еще зашивать рану, — пояснил Люмбери. — Дело не закончено — чуть придешь в себя, и приступим к извлечению остальных органов и замене их на имплантаты. У нас впереди много работы, господин Нортис. Очень, очень много работы для старого доброго доктора Люмбери…

— Доктор! — прервал Нортис излияния Люмбери. — Что насчет протеза для правой руки?

— Не надо спешки, молодой человек. Внешние модификации мы произведем в самом конце. Для начала надо убедиться, что все внутренние имплантаты прижились и, самое главное — взаимодействуют друг с другом. Протез уже со мной, вот в этом милом контейнере, — доктор указал пальцем на пластиковый контейнер, небрежно поставленный у самой двери.

— Хорошо, — выдохнул Нортис. — Чего мы ждем?

Открытая рана на груди нервировала его, и он просто жаждал поскорее закончить все операции. Теперь, когда он знал, что в его груди больше не бьется сердце, ему почему-то стало очень не хватать этого повседневного ритмичного стука… Безимпульсный имплантат работал бесшумно. На том месте, где раньше трепетало сердце, теперь беззвучно крутились две роторные помпы, гоня кровь по его венам.

— Надо отойти от наркоза, — пояснил Люмбери. — Ведь мы не хотим остаться в мире грез навсегда? Если ты не проснешься, боюсь, эта добрая девушка решит, что я недобросовестно отнесся к делу.

— Именно, — кивнула Марлин, откидывая с лица непослушную прядь волос. — Если он не выйдет из наркоза, для бедного доктора, все кончится очень плохо.

— Успокойтесь оба, — устало произнес Вертинский. — Что насчет совместимости имплантатов? Насколько я помню, они от разных производителей. Не хотелось бы оказаться вместилищем для поля боя конфликтующих устройств.

Нортис неспроста задал этот вопрос — между производителями имплантатов, модификаторов и ксено-придатков, существовала жесточайшая конкуренция. Корпорации практически открытым текстом заявляли, что произведенные ими имплантаты не будут нормально взаимодействовать с устройствами конкурентов. Для Нортиса это означало большие проблемы — мало приятного, когда твои внутренности начинают междоусобную войну не на жизнь, а на смерть. Исход может быть только один — смерть несчастного, рискнувшего поставить себе начинку от различных производителей. Эта проблема была одной из причин, почему Вертинский настаивал именно на третьей категории искусственных органов — они преимущественно шли на военные нужды, и корпорации не рисковали саботировать такие устройства, боясь проблем с армией.

— Все предусмотрено, молодой человек, — Люмбери важно воздел палец к потолку. — Программные коды изменены, равно как и прошивка электронных чипов. Все работает идеально.

— Кто менял код? — спросил насторожившийся Нортис. Если неизвестный самоучка сбил заводские настройки, то имплантаты пойдут вразнос.

— Это абсолютно неважно, господин Вертинский, — не пожелал ответить доктор. — Проблем не будет, я гарантирую.

— Не пойдет, — качнул головой Нортис, сдвоенные окуляры имплантата уставились в лицо доктору. — Мне нужен открытый, незакриптованный программный код, все ключи и пароли доступа к установленным в меня имплантатам. Иначе сделка отменяется.

— Господин Вертинский! Это невозможно, — всплеснул руками Люмбери, уже жалевший, что сболтнул лишнего. — Я не могу открыть вам имя программиста.