Без пощады

Реджинальд и в самом деле имел "вескую" причину огорчаться оборотом тех событий, в которых и он был действующим лицом. Хотя он и был пленником лишь "на честное слово" и не содержался ни в каком заключении, но все время находился под страхом, что его схватят и отведут в крепость, откуда была одна дорога - на казнь. Король не переставал осыпать "изменников" разными угрозами, и если бы ему удалось привести их в исполнение, то в ответ на это не пощадили бы и сторонники парламента своих пленников из королевской партии, и Реджинальд мог бы пасть одной из первых жертв их справедливой мести.

Но не это пугало Реджинальда. Была надежда на то, что будет произведен обмен пленными. Тогда Реджинальд мог бы со временем иначе пристроить свою шпагу и снова сделать себе карьеру. Вега же думала, что "бедный" пленник горюет только о потере свободы и опасается за свою будущность, поэтому и продолжала в прежнем приветливом тоне:

- Да, вас постигло большое несчастье, капитан Тревор, и я от всей души жалею вас. Особенно грустно мне то, что вы пострадали за неправое дело.

- О, благодарю вас! - воскликнул он, обрадованный и ободренный добротой девушки, не вслушавшись в ее последние слова. - Но я говорю не о своем поражении; эту участь испытал не я один, и я знаю, что она постигла меня не по моей вине. Нет, эта гражданская война мучит меня тем, что из-за нее я лишился многих прежних друзей, и в особенности, - грустно добавил он, - меня терзает боязнь лишиться вашей дружбы.

- Но мы к вам нисколько не переменились, мистер Тревор, - уверяла его мягкосердечная девушка. - Действительно, одно время и отец, и все мы были очень раздосадованы вашими действиями против отца. Но потом мы рассудили, что вы были лишь исполнителем чужой воли и поступить иначе не могли.

- Вы поняли это правильно, как я, впрочем, и ожидал, - продолжал молодой человек, все более и более увлекаясь и поддаваясь своим иллюзиям. Действительно, никогда ни одно служебное поручение не было мне так неприятно и так мало было созвучно с моей личной волей, как то, которое разлучило меня... с вами! - решительно выпалил он, немного замявшись было перед этими смелыми словами.

Очень смущенная этой неожиданностью, Вега отступила на шаг и даже отвернулась, не зная сразу, что ответить. Он этого не понял и принял за особый поощрительный маневр со стороны девушки, а потому и продолжал страстным шепотом свои признания:

- Да, мисс Вега, только об одном этом я сожалел и скорбел за все это бесконечно долгое время. Сколько служебных ночей провел я в неотступных думах о вас... Впрочем, когда служба и не обязывала меня бодрствовать, мои ночи все равно оставались бессонными из-за вас!

- Не понимаю, сэр, - попробовала отделаться шуткой Вега, - причем же я к вашей бессоннице?

Но эта притворная шутка вдруг напомнила Реджинальду, что, в сущности, эта девушка никогда не давала ему прямого повода говорить ей такие вещи, какие он сейчас говорил.

- Ах, - разочарованно произнес он, - если вам это непонятно, то мне нечего больше и объяснять... А я так надеялся, что вы поймете меня!

Но она отлично понимала его в эту минуту и даже была не прочь немножко поддержать его надежды: в ней заговорила ревность. Девушка заметила, как Кларисса повисла на руке Юстеса Тревора и без всякого стеснения бросала на него самые жгучие взгляды, сопровождаемые томными улыбками, на которые, казалось, он отвечал тем же. Пара эта готовилась начать новый танец. Зрелище, причинявшее Веге боль, как от острой пытки, и послужило на пользу Реджинальду. Когда он несмело, не надеясь на успех, попросил ее протанцевать и с ним несколько туров, она, к его удивлению, приняла это предложение. Этим молодая девушка снова сбила его с толку. Он не догадывался, что служит для нее лишь прикрытием в ревнивой игре.

Начался контрданс, - тот самый испанский танец, который через Францию проник в Англию, предшествуя котильону, кадрили и другим подобным "квадратным" танцам.

Пар образовалось столько, что часть их решила перейти в сад. Музыканты помещались так, что музыка была одинаково слышна и в доме, и в саду. Двери и окна одного из залов выходили на обширную террасу, перед которой расстилалась большая площадка для различных игр на открытом воздухе. Эта площадка была так хорошо утрамбована, что на ней так же легко было танцевать, как и на паркете. Терраса и окружавшие ее деревья были обвиты гирляндами пылающих разноцветных фонарей, а воздух был напоен смешанным ароматом цветов, в изобилии росших на садовых куртинах. Кларисса пожелала танцевать именно здесь, в этой чудной, естественной обстановке, в теплую летнюю ночь, где девушка чувствовала себя точно на родине, среди пальм и огромных светляков.