Без права на ошибку

— Ну что вы! Входите, пожалуйста. — Белокрылов был несколько удивлен появлением секретарши, которая по существу ни с кем, кроме председателя, не общалась да и здоровалась со всеми остальными чекистами только легким кивком. Она довольно модно одевалась, всегда аккуратно причесывалась, и, чего греха таить, многие сотрудники засматривались на нее…

— А уж я подумала, товарищ Белокрылов, что вы у нас больше не служите, так долго вы не появлялись… Сейчас перепечатывала оперативную сводку, и в ней отмечены умелые действия товарища Б. На Куреговской мельнице, кажется. Вот и решила взглянуть на живого героя, если, конечно, там ваш инициал, а не кого-то другого…

— К вашему, более того, к моему огорчению, товарищ Жвакина, там отличился кто-то другой. Я был в командировке за пределами области. Увы! Героя из меня не получилось — вы уж извините.

— Нет, это вы меня извините за женское любопытство… И тем не менее — с вами мне было приятно поговорить. Больше я вам мешать не стану. До лучших встреч, товарищ Белокрылов!

И секретарша неторопливо вышла из дежурки.

Напоминание Жвакиной о Куреговской мельнице встревожило Белокрылова. Простое любопытство или другие цели привели в дежурку к Белокрылову эту гордую красавицу? Зачем она приходила?

Тревога возросла, когда в дежурке неожиданно появился Горбунов и, прежде чем сесть, окинул Белокрылова хмурым взглядом.

— Что могло спугнуть Удалого? Ты подумал об этом? — спросил он.

Белокрылов растерянно пожал плечами. Чуть поразмыслив, сказал:

— Вы, Александр Иванович, полагаете, что я где-то сделал промашку или просчитался?

— Ты только не обижайся, Валентин Иванович, давай вместе подумаем, что могло привести к такому исходу.

— Об этом и ломаю голову… Пожалуй, вот что: небрежность я допустил на новой штаб-квартире у Ростовского. Он выделил мне отдельную комнату, мне бы насторожиться: вплотную к его перегородке, это ж не случайность. А я упустил из виду, что так ему было удобнее подслушивать меня и присматривать за мной. Перехитрил тут он меня, в стене специальный проем, закрытый обоями, оставил… И незаметный глазок. Вот самая вероятная причина, Александр Иванович. Готов нести самую суровую ответственность…

— Да не о том ты, товарищ Белокрылов. Чего горячишься? Постарайся все же припомнить все обстоятельства. Может, другое что отыщется…

Пришлось Белокрылову до мельчайших подробностей рассказать о событиях в доме Ростовского, начиная с последнего прихода туда Удалого.

Выслушав его, Горбунов несколько успокоился:

— Значит, получается, что Ростовский, то бишь Кочубенко, не успел сообщить Удалому, что он разоблачил тебя?

— В том то и дело, что не мог он успеть сделать это, — уверенно подтвердил Белокрылов. — Но есть у меня и другие соображения. Самые свежие. Заходила ко мне сюда товарищ Жвакина… Мне показалось подозрительно ее любопытство. Присмотреться бы к ней… Но все как-то смутно, ничего не могу сказать определеннее.

— Жвакина, говоришь?

— Да, она. Фактов, повторяю, не имею. Но очень уж легко поведала мне о содержании секретной бумаги… Не могла ли она проболтаться где-нибудь?

— И все-таки — откуда такое подозрение? Это ведь, сам понимаешь, дело очень серьезное, — настаивал Горбунов,

— Она часто бывает в типографии, то бланки заказывает, то газеты приносит, то материалы наши для газеты передает… Бумага — опять же оттуда. — Белокрылов замялся, будто вспомнив что-то. — Однако…

— А если без «однако»? — перебил Горбунов. — Договаривай до конца.

— Александр Иванович, вот только что Жвакина интересовалась, не я ли отличился по предупреждению ограбления мельницы.

XVII

…Группа Зайцева напала на след Удалого. Хозяин дома, в котором Удалой снимал комнату, сообщил, что квартирант с двумя знакомыми мужчинами-сослуживцами недавно умчали на рысаке и легких санках. По обрывкам услышанного разговора хозяин понял, что они направились в сторону села Завьялово.

У ворот дома на снегу четко отпечатался след узких стальных полозьев.

Проскакав по Завьяловскому тракту до крутого поворота вправо, чекисты остановились. След санок шел дальше не по тракту, а прямо по проселочной дороге в Гольяны, селение на берегу Камы.

Не доезжая до Гольян, они догнали крестьянина, устало бредущего в небольшую деревушку, что виднелась на бугре за леском. Мужик пожаловался им на трех справно одетых городских проезжих, которые отобрали у него лошадь и сани, а его самого высадили. Один, в очках, даже наганом грозился.

— Давно это было? — спросил Зайцев.

— Да нет, если быстро поскачете — догоните.

Чекисты прибавили ходу.

…Сафин первым увидел конников, крикнул:

— ЧК! Лягавые настигают!

— Приготовиться к бою! — скомандовал Удалой и кнутом пустил рысака в галоп. — Живыми не сдаваться!

Сафин и Смагин на деревенской лошаденке поотстали. Расстояние между всадниками и санями сокращалось. Беглецы не знали, что делать. Смагин нерешительно достал револьвер.