Без следа

— А что тут сказать? Я уже не молод, память начинает подводить. Видимо, мозг выкидывает штуки, которые ему уже не понадобятся, но помнит то, что не стоит забывать.

Он снова улыбнулся и подмигнул:

— А уж это платьице забыть было бы точно невозможно.

Джессика уставилась на него. Казалось, для этого человека фантазировать о давно умершей женщине, жертве чудовищного убийства, так, словно она только что сошла с обложки «Плейбоя», было в порядке вещей. Эйс Фриман все еще заводился, едва вспомнив об Элеаноре Лавелль. Это удивляло и даже немного пугало, но она не произнесла ни слова.

— Может быть, это было в конце восемьдесят седьмого? — уточнила Джессика. — Или в начале восемьдесят восьмого?

— Может быть… — вдруг Эйс щелкнул пальцами. — День Благодарения! Она появилась прямо перед Днем Благодарения! Помню, я еще позвал ее к нам с женой на обед. Она тут никого не знала и иначе сидела бы весь праздник одна-одинешенька.

Он постучал по голове:

— Видите, старая башка все еще работает.

— И она?

— Что она?

Джессика подавила вздох.

— Она пришла к вам на праздничный обед?

— Не-а, сказала, что обедает с Хоппером. Старый кобель.

— Джеффом Хоппером? — Брови Джессики изогнулись. — Владельцем мотеля?

— С ним самым.

— С какой стати она пошла к нему на День Благодарения?

— Она жила в его мотеле.

— Хоппер никогда не рассказывал мне, что она там останавливалась.

— А вы тоже там живете?

Джессика кивнула:

— Ага.

— Тогда поаккуратнее с этим стариком, он любит молоденьких. Знаете, он ведь так никогда и не женился. Это о многом говорит.

Фриман покрутил на пальце обручальное кольцо и покачал головой, всем своим видом выражая презрение по поводу холостяцкого статуса.

— Так они с Элеанорой были близко знакомы? — спросила Джессика.

— Можно и так сказать, — хмыкнул Фриман, — думаю, ей от него досталась не только индейка.

— Что вы имеете в виду?

— В мотеле она жила не неделю и не две, а все то время, что работала у меня в баре. Это два-три месяца. Готов поспорить, зарплата у моих ребят вполне нормальная, да и чаевые ей давали неплохие, но платить с этого за комнату в мотеле было бы просто нереально. Ей же нужно было покупать себе еду, одежду и всякие цацки типа косметики, которые так нравятся девушкам.

— О чем вы?

— О том, что она, должно быть, рассчитывалась с ним как-то по-другому.

— То есть они друг с другом спали? У вас есть доказательства?

— Не-а, это просто теория.

— Элеанора когда-либо рассказывала вам о том, где она жила или работала раньше?

— Говорила, что работала в парочке голливудских баров.

— В каких?

— Если и называла, то я уже все забыл. Не то чтобы я просил взглянуть на рекомендательные письма, понимаете? Она знала, как делать коктейли, классно выглядела, и ее все любили. Это лучше любого резюме.

— То есть она никогда не рассказывала вам о своей жизни?

— Не думаю. А вы не разговаривали с Дарлой Кеннеди? Если кто-нибудь что-нибудь и знает, так это она.

— Дарлой? Администратором в редакции?

— Ага, это она. Они с Элеанорой были лучшие подружки.

Он почесал щетину на подбородке:

— Ну, тогда она, разумеется, была Дарлой Стивенсон, а не Кеннеди. За Хэнка Стивенсона она выскочила совсем еще девчонкой, они потом довольно быстро развелись.

Дарла и Элеанора были лучшими подругами. Неудивительно, что женщина так странно отреагировала на просьбу предоставить газету с заметкой об убийстве Элеаноры. Джессика отметила, что нужно будет как-нибудь еще раз повидаться с Дарлой.

— Как думаете, что случилось в ночь убийства Элеаноры? — продолжила она, вспомнив про заметку. — Может быть, у вас и про это есть теория?

— Нету, дорогуша, — печально покачал головой Фриман, — но это, наверное, был какой-нибудь лунатик, а? Ну кто еще вламывается в дом к молодой девушке и режет ее на кусочки?

— Я нашла заметку, в которой говорилось, что копы подозревали какого-то знакомого Элеаноры. Не знаете, кто бы это мог быть?

— Знаю, конечно.

— Правда? — Джессика постаралась не подавать виду, что сердце у нее забилось как бешеное. — Кто?

Фриман налег грудью на стол и принял таинственный вид. Джессика задержала дыхание: от него исходил застарелый запах табака и пота. Он оглядел комнату, как будто проверил, не подслушивает ли кто, но в баре остался только старик, по-прежнему игравший в карты. Фриман низко сказал:

— Кое-кто по имени Роб Янг. Он тоже работал в баре. Работу ему попросила дать именно Элеанора. Она сказала, что знает его кучу лет.

Он хихикнул.

— Хм, а еще я, пожалуй, знаю кое-что о том, что она делала до того, как сюда переехала.

— Когда это было?

— За четыре-пять месяцев до ее смерти.

— Думаете, это он ее убил?

— Да быть такого не может. Роб был умница, любил ее до смерти.

— Тогда почему копы начали подозревать именно его?

— В фильмах ведь всегда подозревают того, кто был ближе всего к жертве, правда? Роб с Элеанорой то сходились, то разбегались. А еще после убийства он дал отсюда деру, что тоже не сильно помогло.

Джессика кивнула:

— Да, я читала, что этот человек исчез примерно после убийства.

Фриман пристально взглянул на нее и поправил ее:

— Не примерно после, а в ту же самую ночь.

Джессика выпрямилась: