Без суда и следствия

Следующий вопрос вырвался помимо моей воли. Снова возникла неловкая пауза, и я сразу же поспешила ее разбить — первым, что пришло в голову… Тем самым, что пришло в мою голову гораздо раньше.

— Но почему вы так уверены, что именно Андрей виновен в смерти Нины? Почему?

Филядин нахмурился:

— Потому что так было на самом деле. Иначе просто не могло быть. У меня есть все основания быть в этом твердо уверенным.

— Почему вы так твердо уверены, что Максим вам не солгал?

— Игнатьев работает на меня. Я уже, кажется, рассказывал об этом. Неужели вы меня не поняли? Лгать своему боссу он бы не посмел. А почему, собственно, это вас так интересует? Какое вам до всего этого дело?

— Не было бы никакого, если бы не Андрей, который, между прочим, мой муж. Знаете, я внимательно выслушала вашу трогательную историю. Местами мне было даже очень интересно. Конечно, я сама подала все это под несколько другим соусом, но… И я могу сказать вам только одно. И советую к моим словам прислушаться. Если я смогла выйти на вас, значит, я могла выйти и на все остальное. Я вышла на вас, но до этого, гораздо раньше, я уже была уверена, что каким-то образом в это грязное дело Юлю все-таки удалось замешать. Так вот, запомните, что я вам скажу напоследок. И мне плевать, даже если вы решите, что мне не нужно больше выходить из этой комнаты. Я все равно скажу. Андрей невиновен в смерти Нины точно так же, как и в трех убийствах, за которые его осудили. И если бы вы были немного умнее, то догадались бы сами: к смерти Нины совсем не причастен Андрей. Разгадку гибели вашей сестры следует искать в ночном клубе «Гватемала». И в поведении наркомана, неспособного отвечать за собственные поступки, например, за то, что кого-то убил… И в том, что для того, чтобы спасти собственную шею — в отличие от Андрея, другим людям очень нелегко признаться в убийстве, даже в том, которое они действительно совершили, — даже собственному боссу вполне можно страшно солгать… Не имея понятия о том, что за эту ложь придется заплатить чужой человеческой жизнью.

Филядин был мрачен, как грозовая туча, но все-таки внимательно прислушивался к моим словам.

— Я подумаю о том, что вы мне сказали. Но в принципе это уже не так важно.

— Вам неважно, кто убил вашу сестру?

— Я и так знаю, кто ее убил! А теперь знаете об этом и вы!

Я усмехнулась. Это его окончательно вывело из себя.

— Вы можете нагло ржать сколько угодно — это мне тоже все равно. Я недаром так с вами разоткровенничался. Вообще-то раскрывать карты не в моих правилах. Но я говорил с вами так откровенно потому, что скорей всего вы уже не сможете никому ничего рассказать.

Я продолжала усмехаться.

— И я вообще не выйду из этой комнаты? Я это предполагала. Мне на это, честное слово, плевать. Если вы думаете, что я так дорожу жизнью… Хм. Знаете, давайте откровенность за откровенность. Без потока слюней и соплей. Я выслушала вашу бредовую историю, и она меня совершенно не тронула. Наоборот, подсказала кое-что еще. Вы меня ни в чем не переубедили. Более того, я ясно вижу, что вы ненормальный. Вы одержимый. И такой псих, как вы, вполне мог придумать и другой план мести. Например, выследить, что именно к Диме Морозову Андрей испытывает дружеские чувства, и убить этих троих детей только для того, чтобы отомстить. Диму — чтобы отомстить Андрею, Алешу с Тимуром — чтобы они не проболтались. Убить, чтобы подставить Каюнова. Самому убить.

— Это просто смешно!

— Вы так думаете? Я еще разберусь в том, что произошло на самом деле. И если я выясню, что этих детей убили вы, то, запомните мои слова, я заставлю вас за это заплатить. Вы меня поняли? Я заставлю вас ответить за смерть этих ни в чем не виновных детей, которые по стечению обстоятельств замешались в больные амбиции — ваши и вашей сестры-шлюхи!

Я боялась, что он меня ударит. Сильно поддаваясь эмоциям, я практически не могла взять их под контроль. Все свои поступки я совершала, руководствуясь чувствами, а не разумом. Если б я прислушивалась к разуму и здравому смыслу, мне не удалось бы сделать ничего. Поэтому я выплеснула в лицо Филядину эту угрозу. Как, наверное, поступила бы и в том случае, если бы прямо мне в лицо смотрела своими пустыми глазницами смерть.

Но Филядин меня не ударил. Более того, вроде не сильно и рассердился. Только вздохнул и сказал:

— Все-таки жаль, что вы постоянно торчите у меня на пути.

— Какой путь, столько и камней.

— Сказано неплохо. Вы не хотите принять от меняна память небольшой подарок?

— От вас? Не хочу.

— Выгляните в окно.

Подчиняясь, я подошла к окну. Возле подъезда стояла моя машина — моя белая красавица, которую в уплату я отдала Роберту.

— Мне эта тачка ни к чему. Роберту — тоже. Я хочу вернуть ее вам.

Я пожала плечами.

— А было бы неплохо, если бы вы стали вести себя так, как ваша сестра.

Горячее дыхание резко обожгло мою шею.

— Тогда у вас не было бы неприятностей. Несмотря на ваш поганый характер и слишком длинный язык.

Я вырвалась.

— Пусти, мразь! Черта с два!

Он рассмеялся.