Без царства земного

Варда, как человек тонкий и образованный, должен был ценить в будущей жене хорошую собеседницу. И так Феано поймет, обоснованны ли опасения Феоктиста: что Варда Мартинак ничего не должен знать о критской находке!

Закончив письмо, Феано запечатала его своим агатовым перстеньком. У нее, как и у отца, была собственная печать, которой она редко пользовалась, – но сейчас самое время.

Было уже очень поздно. Ложась в постель и задувая свечу, Феано подумала о том, как завтра встанет к заутрене. В городе они с отцом посещали не каждую воскресную службу; многие благородные господа вообще пренебрегали этим. Но так нельзя, иначе они станут не лучше язычников!

Феано проснулась от прикосновения к плечу. Над ней склонилась Елена.

– Вы здоровы? Опять легли поздно, я уж сказала хозяину. Он велел передать, чтобы вы собирались в церковь к обедне.

Феано с облегчением кивнула и вскочила. Поежилась, не сразу попав ногами в домашние туфли.

– Продрогли вся, тут-то не протопишь! Надо будет в постель горячие кирпичи класть, как раньше делали, – заметила служанка.

Феано улыбнулась.

– Я скажу отцу. Анне надо класть обязательно.

Спускаясь вниз, она захватила запечатанное письмо. Поздоровавшись с отцом, девушка отдала патрикию послание для Варды Мартинака и увидела его облегченную улыбку. Феано сразу ощутила себя виноватой.

И в таком ведь даже не покаешься… Ей мучительно захотелось, чтобы поскорее кончилась эта расщепленность разума и сердца, необходимость лгать в самом главном. Но будет ли когда-нибудь так?..

Церковная служба и исповедь прошли для нее лучше, чем Феано могла надеяться. Эйрик снова отправился с господами и выстоял всю обедню – но здесь никто не делал ему замечаний. Хотя исповедоваться викинг, конечно же, не стал и сразу после службы вышел вон.

Феано проследила, как епископ, преосвященный Савватий, отозвал патрикия Мелита в сторону к аналою21. Она отвернулась и отошла, чтобы не мешать им; и ожидала своей очереди, все больше волнуясь. Потом позвали и ее…

Феано покаялась в своих грехах – этот рассказ, который должен был вместить в себя изрядный кусок ее жизни и был очень неполным, давно складывался у нее в голове. Она не смотрела на священника. И когда осмелилась поднять глаза, встретила суровый взгляд: наверняка отец Савватий понимал, что его духовная дочь лукавит, и не в первый раз с таким встречался.

Однако никаких расспросов не последовало, и к причастию их допустили всех. Выходя из храма, Феано заново ощущала блаженное чувство единения с Богом – и тяжесть на сердце от общения со священником. Если бы можно было говорить с Господом прямо, минуя его служителей!

Когда они проходили мимо сельского кладбища, Феано оглянулась на ровные ряды надгробий и крестов. И содрогнулась, точно пронзенная молнией. Внезапное видение было таким ярким, каких она не получала уже давно.

– Что ты? – воскликнул отец. Он поддержал ее, обхватив за плечи.

– Что-то голова закружилась… Теперь уже лучше.

Дальше Феано шагала не оглядываясь. И только когда они свернули на липовую аллею, что вела к дому, девушка посмотрела на Эйрика. Она кивнула: вэринг понимающе улыбнулся.

Когда они вернулись, Феано сразу поспешила к себе. Она вытащила перевод Феоктиста, за который до сих пор даже не бралась.

Внимательно прочитала его; потом – еще раз. Затем сделала отдельную выписку себе. Древние имена и основные вехи описанных событий прочно запечатлелись в ее памяти.

Ближе к вечеру молодая хозяйка спустилась поговорить с Эйриком. Здесь было куда больше возможностей встретиться наедине. Они вышли в яблоневый сад при доме и сели на каменную скамейку.

Феано рассказала о том, какое видение ее посетило и на что оно указывало. А еще поведала подробности правления царицы Артемисии, которые узнала из перевода Феоктиста.

Эйрик слушал с жадным вниманием. Он вообще был любознателен и жаден до нового – и история Артемисии и Ксеркса увлекла и его. Особенно ему понравилось, что древняя царица являлась еще и воительницей и сама водила в бой корабли. Оказалось, что для викинга это не было исключительно преданиями старины, – в его родной Скандинавии такие женщины-воительницы существовали и по сей день, и стяжали славу.

На другой день с утра патрикий Мелит отправился нанести визит соседям. Феано осталась за хозяйку. Анна вдруг попросила сестру позволить ей покататься верхом – и Феано одобрила это намерение.

Для Анны оседлали самую смирную лошадку. Конечно, Феано отправилась на прогулку с сестрой; и Эйрик был третьим. Он шел пешком, ведя лошадь маленькой госпожи под уздцы.

– Проедемся до поля, – Феано показала рукой.

– Я хочу до рощи! – вдруг заупрямилась Анна.

– Ну хорошо, до рощи. Сделаем круг и обратно, – согласилась старшая сестра.

Когда они проезжали мимо поля, заросшего пожухшей травой, Феано еще раз пристально всмотрелась в него. Потустороннее чувство, отзвук вчерашнего, опять колыхнулось в ее душе. Да, искать надо здесь! Как хорошо, что место это безлюдное – и не освященное… И недавно прошел дождь, копать легко…