Без ума от шторма, или Как мой суровый, дикий и восхитительно непредсказуемый отец учил меня жизни

И я прыгнул! К сожалению, у меня не было упора, и в итоге я только глубже ушел в свою яму. Еще одна попытка. На этот раз я решил увеличить поверхность опоры и, выставив руку вперед, ловко раскрутился и прыгнул. Рука высунулась за край ямы, и я коснулся пальцами нижней части изгороди. Небольшой рывок, и вслед за рукой из ямы вышло туловище. Какое-то мгновение я скользил по снежной корке, а затем ухватился за пучок ветвей. Недостаток моей ловкости компенсировался цепкостью скрученных ветвей, которые сжимали меня с такой же силой, как и я их.

Когда под моим животом обвалился снег, обе руки сорвались с куста, и я едва успел снова ухватиться за изгородь. Ноги поползли вниз и застряли в сетке из ветвей. Тогда я вцепился в изгородь и принялся отпихивать ветки ногами. Затем подтянулся к кустарнику и вонзился в него ногами. Я висел на стене изгороди, которая клонилась к ощерившейся пасти ущелья, и был намерен держаться намертво.

Тут я сообразил, что могу опустить ноги и двигаться вдоль изгороди, попеременно хватаясь за нее то одной, то другой рукой. Так я и поступил. Мои задубевшие ступни волочились по снежной корке, как безжизненные обрубки. Я перемещался на руках, как будто упражнялся на кольцах на спортивной площадке. Наконец я достиг края изгороди. До следующей пробивавшейся из снега поросли было чуть больше метра. Сквозь кусты я не смог разглядеть поляну. Но все-таки я знал, что она близко.

Я попробовал снег ногой и решил, что он достаточно прочный, чтобы перенести на него часть веса. Тогда я собрался с силами и лег на живот. Корка снега была твердой, и я дополз по ней до следующего участка изгороди. Я ухватился за ветку и снова встал на ноги: теперь мне было за что держаться.

Так я шел по снегу, держась за живую изгородь, чтобы не слишком давить на тонкую корку. Чем ниже я спускался, тем плотнее друг к другу росли кусты крушины. Я перебегал от одного к другому и провалился всего пару раз. Но изгородь была под рукой, и оба раза я с легкостью поднялся. Наконец, показалась поляна. Я уставился на оазис, и уже не замечал ничего вокруг.

Глава 34

Охранник аэропорта…

…Санта-Моника пропустил нас на территорию через раздвижные ворота. В аэропорту было безлюдно. Над нами серело пасмурное небо. Мы припарковались за зданием, стоявшим у подножия диспетчерской башни. Вошли внутрь. Отец постучал в одну из дверей, и оттуда выглянул мужчина, немного моложе его. Его волосы песочного цвета едва доставали до ушей и были аккуратно причесаны. Он напомнил мне тех серьезных, опрятных парней, что приезжали к нам в Топангу из города кататься на серфе. Это был наш пилот, его звали Роб Арнольд. Нам не терпелось поскорее отправиться в путь.

Глава 35

У края поляны крушина…

…была придавлена снегом. Образовался полутораметровый вал, окаймлявший поляну с этой стороны. Я скатился по нему в снежный оазис. От того, что можно было двигаться в полный рост, по мягкому снегу и ровной поверхности, я испытал настоящий шок, вышел из транса, который высасывал из меня всю умственную и физическую энергию и направлял ее в одно-единственное русло. Теперь мне хотелось сдаться, все бросить, сесть и больше не подниматься. Все, что я пережил за последние восемь часов, внезапно вызвало у меня дикую злость.

В ярости я застыл на месте. Пульсирующий гнев не давал мне опуститься на мягкую снежную подстилку, он обжигал меня. Впервые с момента катастрофы мне не было холодно. Ступней и пальцев рук я не чувствовал, но лицу, туловищу и бедрам стало по-настоящему тепло.

Сейчас имело значение только одно: не замерзнуть снова. Я опять погрузился в транс, который позволил мне спустился с вершины и выпутаться из ветвей. Я действовал как волк, идущий на запах свежего мяса.

С трудом пробираясь по снегу, я обошел всю поляну по периметру, выискивая просвет в частоколе дубов и крушины. Лес был очень густой. Казалось, нет никакой возможности выйти на дорогу, которую я заметил сверху. Как, черт возьми, отсюда выбраться?

Вдруг я что-то увидел внизу, но свет был слишком блеклым. Я нырнул под крону дерева и опустился на колено. След ботинка. На снегу отпечатались квадратики. Похоже на ботинки отца. Но он по-прежнему лежал там, наверху, побиваемый бурей. Колени мои отяжелели и не желали разгибаться. Их словно сплющило. В голове у меня все поплыло – я вспомнил скрюченное тело, которое никак не отреагировало, когда я начал его трясти. Я был здесь, внизу, а он остался там. А ведь он-то обязательно дотащил бы меня вниз, в этом я не сомневался.

Я заставил себя внимательно вглядеться в снег. Напрягись и сделай. Отпечатки ботинка свежие. А рядом – другие.

Сузив задачу до поиска следов, я будто снова вернулся в волчью шкуру. Сейчас она была для меня естественнее, чем кожа одиннадцатилетнего мальчика.