Без условностей

Маркус открывает дверь, и я захожу за ним. Сразу обращаю внимание на просторность комнаты. В интерьере преобладает серый и синий цвета. Стены выкрашены серой штукатуркой. На решетчатых окнах, которых в комнате три, тяжелые синие портьеры. На высокой огромной кровати с белоснежным бельем лежат подушки под цвет портьер. У окна, расположенного у левой стены, кресло с высокой изогнутой спинкой, обитое бархатной серой тканью. На нем лежат подушки из такой же ткани, как и подушки на кровати.

В центре комнаты расстелен прямоугольный сине-серый ковер с хаотичным рисунком.

Слева замечаю стремянку и столик, на котором лежат предметы, указанные мной в списке.

– Твое поле для работы – вот эта стена, – произносит Маркус и подходит к стене прямо напротив его кровати, расположенную между двух дверей. Она действительно меньше тех, что я разрисовывала в особняке Кэмеронов. Но количество времени, которое может занять зависит от сложности изображения.

– Что вы хотели бы увидеть на ней?

– То, что ты чувствуешь, Диана, – отвечает, и его ответ вводит меня в ступор.

– В каком смысле? – перевожу на него вопросительный взгляд.

– Я хочу, чтобы ты нарисовала то, что у тебя ассоциируется со мной. Попробуй удивить меня.

– А если вам не понравится?

– Я исключаю такой вариант. Знаю твои способности. Чтобы ты не изобразила, это станет частью моей комнаты, – он подходит ко мне так близко, что я могу почувствовать знакомый глубокий аромат.

Маркус смотрит на меня своими завораживающими глазами, в которых я вижу целую бушующую стихию и в голову сразу приходит мысль того, что я хочу нарисовать.

Сглатываю вязкую слюну, почувствовав, как пересохло в горле.

Маркус подносит руку и касается большим пальцем моей щеки.

– Ч-что вы делаете? – шепчу сбивчивым голосом, не отводя взгляда.

– Проигрываю самому себе, – хрипло шепчет и, наклонившись, целует своими мягкими губами в уголок губ.

Втягиваю ртом воздух и вздрагиваю. Пошатываюсь на резко ослабевших ногах и кладу руки ему на грудь, чтобы не завалиться на пол.

Когда оказываюсь ближе к нему, он кладет руку мне на затылок. Сжимает волосы в кулаке и перемещает губы на мою щеку, слегка царапая щетиной. Такой контраст грубости и нежности будоражит все внутри, и, сама того не осознавая, сильней льну к нему.

Другая рука оказывается на моей талии и сильнее прижимает к мощному рельефному телу, заставляя задохнуться.

– Сегодня я уезжаю, – шепчет, проведя губами до уха, отчего кожа мгновенно покрывается мурашками. – Меня не будет два дня, – спускается к мочке уха, чуть прикусывая ее зубами, и тело бросает в дрожь, а ноги подкашиваются – Ты можешь работать над стеной допоздна, – нежно целует в линию подбородка.