Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны

Зачастую в ГФП служили бывшие полицейские чины, поднаторевшие в досмотрах документов, обысках, допросах. И проблем доставляли нашим разведчикам и партизанам много. А еще было гестапо, СД, полиция из предателей, карательные батальоны, а немного позже появилась радиопеленгаторная служба на машинах. Много радистов они погубили, действовали оперативно. А скрыться с места передачи сложно. Не бросишь же рацию?

У группы рации не было. Слишком громоздко: сама рация занимала половину ранца, да еще блок питания в две батареи, еще две в запас. Объемно и приметно, для ГФП особый интерес, они вещи досматривали. Никакие бумаги или звания от досмотра не защищали.

Въехали в город, немного попетляли по улицам. Потом грузовик въехал во двор частного дома. Храмцов подошел к борту.

– Выходим. Говорим только по-немецки. Мы находимся в Минске. Хозяин дома наш человек, служит в полиции.

Коротко, но доходчиво. Молча выгрузились, прошли в дом. Дом полутораэтажный. Нижний хозяйственный полуэтаж кирпичный. Жилой этаж из бревен, потемневших от времени. Хозяин ворота закрыл, войдя в дом, запер дверь.

– Располагайтесь, панове.

У хозяина сильный польский акцент. Сам он в небольшой спальне обосновался, Храмцов – в большой комнате на диване, остальные на полу. И этим довольны. В доме тепло, всяко лучше, чем в лесу на промерзлой земле. Спать улеглись, положив под головы ранцы, накрывшись шинелями.

Утром грузовик уехал, хозяин ушел на службу, успев выставить на стол вареную картошку и закипевший чайник. Перекусили бульбой под рыбные консервы. Потом галеты пожевали с кипятком.

– Слушать сюда! – сказал Храмцов. – Объясняю задание. Ждем сигнала, после получения наша задача – захватить немецкого офицера. По возможности тихо, работаем по охране ножами. Если будет стрельба, выбраться из города не удастся. Все детали скажу позже.

У Михаила под ложечкой заныло. Работать ножами против немцев рискованно. У них оружие, они хорошо обучены. Даже если все получится, как выбраться из города с пленным? На всех въездах-выездах заставы. Возможно, у Храмцова какой-то хитроумный план есть, про который он молчит. Но хотелось бы знать в общих чертах, без фамилий и должностей. Зачем секретничать, когда они в Минске, глубоком немецком тылу. В разведку насильно не брали, только добровольцев. Только ножом владеть не каждый доброволец умеет. На теле у человека не так много убойных точек. В сердце – прямой удар в шестое межреберье слева или сверху, в надключичную ямку. Тогда пораженный противник не окажет сопротивления и молча рухнет, его придерживать надо, чтобы не загромыхал оружием. Горло перерезать – это для кино. Будет хрипеть, даже несколько секунд какие-то действия производить, например, может нажать на спусковой крючок, выстрелить, что поднимет тревогу. Мастерски управляться с ножом умели единицы, конкретно в группе – ефрейтор Недвижаев. Метал в цель хватом за рукоятку, за клинок, сверху, снизу. Причем не только нож, но и топор, и малую саперную лопатку. Михаил как-то спросил:

– Это ты где так научился?

– Посидел бы с мое, – буркнул Недвижаев.

Вот так ефрейтор открылся с неожиданной стороны. К осени сорок первого года призывали всех, годных по состоянию здоровья, не мобилизовывали стариков и политически неблагонадежных. Боялись, что они переметнутся к врагу. Чтобы занять себя, принялись точить ножи. Официально принятых не было. У каждого свой. У одного – сделанный в армейских мастерских из автомобильной рессоры, у другого – трофейный из золингеновской стали, ценящийся за то, что не ржавел. Такие были в числе штатного оружия у немецких разведчиков. Они тоже несли потери – на наших минах, в столкновениях в траншеях, когда часовые засекали, при артобстрелах нейтральной полосы. Тогда наши разведчики выменивали немецкие ножи у пехотинцев или саперов – на табак, трофейный шнапс и шоколад, наручные часы. По уставу бойцу положено носить только штатное оружие – винтовку, штык, но не нож, тем более трофейный, на рукоятке которого зачастую была свастика. И точили по-разному. Один небольшим оселком, другой на кожаном ремне доводил до бритвенной остроты, пробуя срезать волос на руке.

К вечеру пришел хозяин, принес холщовый узел, а в нем рис и пара банок гуляша. Рис сварили, добавили гуляш в котел, сытно поужинали, обеда-то не было. И снова спать улеглись. Неизвестно, какая ночь предстоит, поэтому время употребили с пользой. Ночь прошла спокойно, как и последующие двое суток. Разведчикам взаперти сидеть уже надоело. А вечером хозяин пришел возбужденный, сразу уединился в комнате с Храмцовым. О чем-то тихо говорили. Петрусенко сказал:

– Шабаш! Закончился отдых! Зуб даю, сегодня ночью работать будем.

Большого ума не надо предположение сделать. И хозяин, и командир вышли из комнаты.

– Объект сегодня прибыл, разместился в бывшей гостинице при доме Красной армии. Охрана – три человека. Часовой при входе, на втором этаже и перед комнатой майора. Работаем только ножами, разговоры только на немецком. Побриться всем, а то обросли, как окруженцы.