Без жалости

— Обещаю, бабушка, — вздохнул я тяжело. Баба Маня была замечательным человеком. Как не жаль, но не мог я ей ничем помочь. В моей базе были практические навыки по излечению живых организмов, но вот они ещё не развернулись — тело было не подготовлено, для таких тонких воздействий. Это же не молнией шарахнуть, это гораздо сложнее.

— Вот и хорошо, — одобрительно кивнула она, — Помни о моей просьбе. А сейчас иди, нечему мне больше тебя учить. И не думай обо мне, не переживай. Вышли мы все из земли, в неё и уйдём.

Я встал, некоторое время смотрел в спокойные и добрые глаза этой святой женщины, потом поклонился и, не прощаясь, вышел. Глаза защипало, невольно навернулись слёзы. Я сохраню в своём сердце память о бабе Мане и исполню её завет. И когда подходил к дому, я понял, мы действительно больше не увидимся.

* * *

— Так, где ты находился в момент убийства?

— Какого убийства, — поинтересовался я, — Вы уточните, Алексей Макарович.

— А что, у нас разве много убийств, случается? — спросил участковый уполномоченный, терзая меня по поводу обнаружения семерых трупов, в разной степени целостности. Рыбы и раки их за несколько суток хорошо обглодали.

— А я что — доктор? — я сделал удивлённое лицо, — Я откуда могу знать, много или мало? И сколько для вас много и сколько мало.

— Ты от ответа не увиливай, — строгим голосом сказал Алексей Макарович, — Уже весь посёлок в курсе, что нашли семь трупов ниже по реке и кому они принадлежат.

— Да вы что! — ужаснулся я, — Эти трупы ещё кому-то и принадлежали? И кто это у нас такой богатый?

Некоторое время участковый соображал, потом до него, видимо дошло. Лицо налилось краской, он вскочил и, грохнув по столу кулаком, заорал:

— Ты что себе позволяешь, сопляк! Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Ага, разбежался, — я демонстративно поковырял пальцем в ухе, типа меня оглушило его криком, — Вы ещё забыли добавить — встать, когда с тобой разговаривает старший по званию!

Некоторое время, он буравил меня взглядом, потом снова уселся и тяжело вздохнув, сказал:

— Если бы ты не был сыном секретаря райкома, я бы…

— Что — вы бы? Ну, продолжайте, не стеснитесь, — ободряюще проговорил я, — А хотите, я за вас скажу? Если бы я не был сыном секретаря райкома, вы бы меня избили, потом закинули в подвал этого милого здания, под названием — Милиция. Да? И держали бы несколько дней, не давая ни еды, ни воды и периодически избивали. А потом, я бы написал вам чистосердечное признание, где подробно — под вашу диктовку, сознался бы во всём, что вам нужно. Милиция — она же народная. Вам же для народа, ничего не жалко. Ни побоев, ни камер. Но вот то, что я сын секретаря райкома, вас останавливает. Да? Где я ошибся?

— Пошёл вон!!! — снова заорал участковый, вскочил и пальцем указал на дверь.

— И вам до свидания, Алексей Макарович, — вежливо попрощался я и вышел из его кабинета.

Вот так и закончилось, тщательное расследование убийства семерых жителей посёлка Кантемировка.

* * *

— Ну, куды, куды! — завопил проводник, когда мы с Сонькой попытались залезть на высокую подножку вагона, — Нет у меня мест, в другой идите!

— Какой другой? У нас билеты в этот вагон! — возмутился я, держа в руках свой чемодан и Сонькин узелок. Сама Сонька стояла рядом и растерянно смотрела на проводника.

— Нету мест я сказал! — проорал проводник и снова повторил, — В другой вагон идите, может там возьмут.

Ах, так? Я метнул Сонькин узел со шмотками в проводника и того унесло вместе с ним в глубину тамбура. После чего, быстро закинул туда Соньку и заскочил сам, закрыв за собой дверь. На полу копошился, силясь подняться, офигевший от происходящего проводник. Как добрый самаритянин, оказывающий помощь людям, попавшим в беду, я тут же ухватил его за шиворот и поднял с пола. Нежно встряхнув его несколько раз, ласково попросил:

— Чего пялишься? Веди места показывай!

Видимо мозги в его голове всё-таки имелись. Не раздувая конфликт, он повёл нас вглубь вагона. Да, это не СВ и даже не купе. Да чего там, это даже плацкарт моей прошлой жизни не напоминало. Деревянные зашарпанные полки, всё прокурено и заплёвано. Дым стоял столбом, не смотря на открытые настежь окна. А народу было набито раза в два больше, чем было мест. Это видимо проводник себе маленький гешефт делает. Ну, я его хорошо понимаю, сам бы так поступал на его месте. Но вот вагон бы у меня блестел, ненавижу грязь.

— Вот ваши места, — сказал проводник, приведя в центр вагона и ткнув на два нижних места быстро слинял.

Вот засранец. Это он слинял, чтобы не отхватить по морде, если не от меня, так от пассажиров, которые там сидели. Тут было относительно свободно. На нижних местах вольготно расположились четверо здоровых и наглых мужиков, которые увлечённо резались в карты. На столе присутствовал живописный беспорядок, в виде нескольких бутылок водки и различной закуски. Коротко глянув на нас, они ухмыльнулись и продолжили игру, не обращая на нас внимания.