Бездушный принц

Рано или поздно правда всегда вылезает наружу – какими бы чистенькими и невинными не притворялись люди, стоит надавить покрепче, и трещина обязательно найдется. Это уничтожит на корню все ее претензии на моральное превосходство и оставит место только для одного кандидата – меня.

До выборов осталась всего неделя. Сложно испортить что-то за такой срок.

Стоит лишь держать мою жену в узде.

Она сидит напротив меня в лимузине. Кажется, что она спокойно созерцает проплывающие мимо здания, но меня не проведешь. Я знаю, какая она строптивая. Возможно, сейчас мне и удалось ее приструнить, но Аида попытается вырваться при первой же возможности.

Главное – удержать ее в узде на этой вечеринке. После она может брыкаться сколько захочет. Сегодня будут присутствовать несколько итальянских бизнесменов, директоров крупных фирм, инвесторов и представителей профсоюзов. Им важно видеть, что моя жена поддерживает меня. Покорная. Солидарная.

Мы направляемся в район Фултон-Маркет, который раньше весь состоял из мясокомбинатов и складов, а теперь облагородился отелями, барами, ресторанами и офисами модных технокомпаний. Сбор средств проходит в пентхаусе Морганов на самом верхнем этаже здания на берегу реки Фултон.

Мы проходим к лифту через картинную галерею на первом этаже. С пола до потолка она увешана картинами самых разных стилей и разного уровня исполнения. Аида останавливается у одного особенно отвратительного произведения современного искусства в персиковых, темно-серых и коричневых тонах.

– Ой, смотри, – говорит она. – Теперь я знаю, что подарить твоей маме на Рождество.

– Думаю, тебе больше по душе эта, – отвечаю я, кивая в сторону темной и мрачной картины маслом, изображающей Кроноса, пожирающего своих детей.

– О, да, – Аида согласно кивает. – Семейный портрет. Вылитый papa, когда мы оставляем открытой дверцу шкафа или забываем выключить свет.

Я хмыкаю, и Аида смотрит на меня с удивлением, словно никогда раньше не видела меня смеющимся. Скорее всего, действительно не видела.

Когда мы, наконец, подходим к лифту, кто-то кричит: «Придержите дверь!»

Я выставляю руку, чтобы помешать лифту закрыться. И тут же жалею об этом, когда вижу, что внутрь протискивается Оливер Касл.

– О, – говорит он, заметив нас и высокомерно вскидывая голову. У Оливера густые длинноватые волосы, выгоревшие на солнце, загар и легкий ожог, словно он целый день провел на лодке. Когда он улыбается, то на фоне загорелого лица зубы кажутся еще белее.

Касл оглядывает Аиду с головы до ног, медленно скользя по ней взглядом. Облегающее платье подчеркивает ее соблазнительную фигуру в форме песочных часов. Меня бесит его беспардонность. Может, наша помолвка и была далека от романтичной, но это моя жена. Она принадлежит мне и никому больше. И уж точно не этому богатенькому мальчику-переростку.

– Ты действительно постаралась, Аида, – говорит он. – Не припомню, чтобы ты одевалась так для меня.

– Возможно, ты просто не стоил таких усилий, – отвечаю я, гневно глядя на него.

Оливер хмыкает.

– Не знаю. Возможно, Аида просто направляла свои усилия на кое-что другое…

У меня в голове всплывает образ моей супруги, скользящей языком вверх и вниз по члену Оливера, как она проделывала это с моим. Ревность сражает меня обухом по голове, выбивая из легких весь воздух.

Мне приходится собрать все силы, чтобы не схватить Касла за лацканы бархатного пиджака и не швырнуть его в стену лифта.

Возможно, я даже сделал бы это, если бы лифт не дернулся и не остановился на нужном этаже.

Аида наблюдает за мной своими прохладными серыми глазами.

Мне не нравится эта новая тихая Аида. Она заставляет меня нервничать и переживать, что у нее что-то может быть на уме. Мне больше нравится, когда супруга выпаливает первое, что приходит в голову. Даже если это меня бесит.

Пентхаус представляет собой огромную комнату, под завязку набитую потенциальными спонсорами, которые угощаются бесплатной выпивкой. Конечно, не совсем бесплатной – я собираюсь выжать из этих ублюдков любую помощь, которую они только смогут предоставить, до последней капли. А они тем временем пускай наслаждаются высококлассными коктейлями и изысканными закусками.

Вместо одной из стен в комнате – раздвижные стеклянные двери. Сейчас они открыты настежь, давая гостям возможность наслаждаться теплым ночным воздухом и бризом с озера при выходе на террасу.

Прямо сейчас ни именитые гости, ни идеальная обстановка не доставляют мне удовольствия. Я иду прямиком к бару и заказываю двойную порцию чистого виски. Аида смотрит, как я выпиваю его одним глотком.

– Что? – грубо спрашиваю я, с грохотом ставя стакан на барную стойку.

– Ничего, – отвечает она, пожимая голыми плечами и отворачиваясь, чтобы заказать себе напиток.

Пытаясь избавиться от мыслей об Оливере и Аиде, я внимательно разглядываю толпу, высматривая первую жертву. Нужно поговорить с Калибрези и Монтез. Я замечаю свою мать за едой и беседой с государственным казначеем. Она пробыла здесь несколько часов, наблюдая за обстановкой и приветствуя первых гостей по мере их прибытия.