Бездушный принц

Затем я вижу кое-кого, кто явно не был приглашен, – Тимона Зайца, более известного как «Мясник». Глава польской мафии и огромная заноза в моей заднице.

«Братерство» контролирует большую часть Лоуэр-Вест-Сайда вплоть до Чайнатауна, Маленькой Италии и более богатых кварталов на северо-востоке, которые контролируются ирландцами, то есть мной.

Если в криминальном мире есть иерархия, то она выглядит так: на верхушке находятся белые воротнички, облагороженные гангстеры, использующие рычаги бизнеса и политики для удержания власти. Таковы ирландцы в Чикаго. Мы управляем этим городом. У нас больше золота, чем у гребаного лепрекона. И мы зарабатываем столько же денег легально, сколько и нелегально – ну, во всяком случае, в этой славной серой зоне лазеек и закулисных сделок.

Это вовсе не значит, что я боюсь замарать руки. Далеко не один человек в этом городе пропал без следа при моем содействии. Но я действую тихо и только в случае крайней необходимости.

Ниже по социальной лестнице стоят гангстеры, существующие в обоих мирах – те же итальянцы. Они управляют множеством стриптиз-клубов и ночных клубов, организуют нелегальные азартные игры и занимаются рэкетом. Но при этом они участвуют в строительных проектах, формирующих основную часть их дохода. Итальянцы имеют большое влияние в профсоюзах плотников, электриков, стекольщиков, операторов тяжелой техники, металлургов, каменщиков, сантехников, рабочих по листовому металлу и многих других. Если вы планируете что-то построить в Чикаго и не хотите, чтобы оно сгорело или было «отложено», или чтобы ваши материалы кто-то украл, то вы должны нанять итальянцев в качестве своих мастеров или заплатить им любым другим способом.

Затем, еще ниже, располагается польская мафия. Они до сих совершают громкие насильственные преступления, привлекая к себе внимание и создавая проблемы для тех из нас, кто хочет сохранить за Чикаго имидж безопасного города.

«Братерство» активно торгует наркотиками и оружием, угоняет тачки, грабит банки и автомобили инкассаторов, вымогает деньги и даже похищает людей. Об их грязных делишках трубят газеты, а они тем временем всё раздвигают границы своего влияния. Полякам уже мало Гарфилда, Лондейла и Украинской деревни – они хотят проникнуть в районы, где крутятся деньги. Районы, которые принадлежат мне.

Сам факт того, что Тимон Заяц явился на мою вечеринку, уже проблема. Мне не нужна ни его дружба, ни его вражда. Я вообще не хочу с ним ассоциироваться.

Заяц не из тех, кто способен слиться с толпой – в ширину он примерно такой же, как и в длину, его пшеничные волосы лишь слегка подернулись сединой, а щербатое лицо изрыто шрамами от акне или чего похуже. У него острые скулы и орлиный нос. Тимон с иголочки одет в костюм в тонкую полоску с белым цветком на лацкане, однако эти изящные детали лишь подчеркивают грубость его лица и рук.

Заяц окружен мифами. Его семья живет в Чикаго уже сто лет, но сам он вырос на улицах Польши, еще с юных лет промышляя угонами дорогих машин. Он единолично утроил количество случаев краж редких автомобилей в стране. В конце концов богатые поляки уже не осмеливались их покупать, зная, что заграничная тачка не простоит на улице – или даже в гараже – и недели.

Он быстро продвигался по карьерной лестнице в банде Воломина в Варшаве, пока та не оказалась втянута в кровавый передел территории с польской полицией. Примерно в то же время его сводный брат Каспер был убит колумбийскими наркобаронами, способствовавшими контрабанде дури в Чикаго. Колумбийцы думали, что смогут торговать в городе напрямую. Вместо этого на похороны своего брата прилетел Заяц и устроил возмездие в двух актах, в результате которого восемь колумбийцев погибли в Чикаго, а еще двенадцать были убиты в Боготе.

Заяц убивал собственноручно с мясницким ножом в одной руке и мачете в другой, за что и получил имя «Мясник из Боготы».

Мясник занял место своего брата во главе чикагского «Братерства». И с тех пор не проходило и месяца, чтобы он не откалывал по кусочку от моей империи. Он старой школы. Он голоден. И пришел сюда сегодня с определенной целью.

Вот почему мне придется поговорить с Тимоном, несмотря на мое нежелание видеться с ним на публике.

– Теперь ты интересуешься политикой, Заяц? – спрашиваю я.

– Это настоящий чикагский синдикат, не так ли, – говорит он низким сиплым голосом, который звучит так, словно Заяц курит сотню лет, хотя его одежда не пахнет.

– Ты здесь, чтобы спонсировать, или у тебя отзыв для ящика с предложениями? – спрашиваю я.

– Ты не хуже меня знаешь, что состоятельные люди никогда не делятся деньгами просто так, – говорит он.

Он достает из кармана сигару и вдыхает аромат.

– Осмелишься выкурить со мной сигарку?

– Я бы рад, но в здании нельзя курить.

– Американцы любят создавать правила для других и никогда сами им не следуют. Будь ты один, ты бы раскурил ее со мной.

– Конечно, – отвечаю я, пытаясь понять, к чему он ведет.

Подле меня возникает Аида, бесшумная как тень.

– Здравствуй, Тимон, – приветствует она.