Бездушный

Ее глаза загорались только при взгляде на меня. Только на меня.

– Не пори чушь, – пробормотал Дин.

Он больше не уделял все внимание подъему веса. Его лицо оставалось все таким же красным, но руки начали дрожать, и я почувствовал, как тяжесть штанги и нашего разговора воздействует на него.

– Не в моем характере пороть чушь, – возразил я, пряча руки в карманы светло-серых спортивных штанов. – Прекрати это дерьмо, Дин. Ты уедешь учиться в Нью-Йорк. А она останется здесь. Сделай это сейчас, пока… – Я замолчал, решив не добавлять: «Пока не забрал ее гребаную девственность».

Просто это не имело никакого отношения к тому, что я хотел переспать с ней первым. Никакого. Конечно же, мне этого хотелось. Но я бы переспал с ней, даже побывай она в кровати каждого ученика Старшей Школы Всех Святых. Я беспокоился именно о ней. И знал, что она об этом пожалеет.

Ладно, ладно. Я беспокоился не о ней. А о себе. Что, черт побери, со мной творилось? Казалось, еще немного, и я слечу с катушек. Ее киска завладела мной, хотя я ее даже не пробовал на вкус. А в голове набатом звучала лишь одна мысль: «Я хочу заполучить ее». И очень жаль, что все эти чувства оказались привязаны к маленькой надоедливой дурочке.

– Пока? – Дин хмыкнул, а его руки задрожали еще сильнее. – Пока я не пересплю с ней? С чего ты, черт побери, взял, что этого еще не произошло?

Он захихикал, отчего меня тут же накрыло волной раздражения и злости. Его лоб заливал пот, а пальцы побелели от усилий, пока он пытался поднять штангу и установить ее на стойку. Но Дин проигрывал эту битву.

Вот почему во время таких упражнений кто-то должен страховать тебя. Но я не собирался помогать ему.

Вместо этого я обхватил штангу и осторожно прижал к его горлу. Его глаза широко распахнулись.

– Я бы не стал на твоем месте со мной связываться, Коул, – тихо предупредил я сквозь стиснутые зубы, хотя в глазах все еще не отражалось ни единой эмоции. – Меня не зря прозвали Вишесом.

– Я отправлюсь за ней, какой бы университет она ни выбрала, ублюдок. А если она останется здесь, то и я никуда не уеду. Она моя.

Я надавил сильнее. О чем, черт возьми, он говорил? Дин хотел остаться здесь? Я не мог этого допустить. Но и заставить его уехать без нее тоже.

– Лжец, – кипя от злости, выплюнул я. Чертов Дин. – Не смей, черт побери, мне лгать, Дин.

– Подожди и увидишь.

Его шея покраснела, но даже это не успокаивало меня.

Я надавил еще сильнее, отчего Дин стал задыхаться, а люди начали поворачиваться в нашу сторону. Но меня это не волновало.

– Дин… – начал я, бросив на него предупреждающий взгляд.

Парни вокруг прекратили тренировку и уставились на нас. Все. Краем глаза я заметил, как Джейми и Трент проталкиваются к нам, и понял, что время для разговора заканчивается.

– Вишес… – дерзнул ответить Дин с улыбкой на лице.

Когда Джейми оставалось лишь пару шагов до нас, я развернулся и направился к выходу, оставив Дина лежать со штангой на горле. Пусть кто-то другой поможет ему.

А я устал от этого засранца. Зверски устал.

* * *

Он переспал с ней.

И ему это понравилось.

Держу пари, и ей тоже.

Это произошло во время выходных на спа-курорте, куда они отправились отмечать ее восемнадцатилетие. Эмилия потеряла девственность меньше чем за сутки до того, как это разрешено законом. Происходящее сопровождалось свечами, шоколадом и прочим причудливым дерьмом, которое не имело для нее никакого значения. Я знал все эти подробности потому, что фактически заставил Джейми рассказать мне об этом. Сразу после того, как это случилось, Дин, как какая-то цыпочка, растрепал все Тренту и Джейми по гребаному телефону, а затем заставил их поклясться, что они ничего не расскажут мне.

Вот только он забыл, что хоть Трент и был его самым близким другом, для меня таковым оставался Джейми.

Так что как только я пригрозил рассказать его матери – директору школы миссис Фоллоувилл, – что он трахается с нашей учительницей по литературе, он запел словно гребаная канарейка.

И именно в тот момент я окончательно решил, что Служанка больше не должна жить в Тодос-Сантосе. Она обязана исчезнуть и держаться подальше от всего и всех, кого я знал.

Но я не был идиотом. И прекрасно понимал, что, если это осуществится, ей придется расстаться с сестрой и родителями. Ее парнем. Я лишу ее всего, что ей было дорого.

А еще благополучного будущего. Денег и возможностей.

Семейных празднований Рождества и детей с голубыми глазами Дина, который просто с ума сходил по ней.

И конечно, любви.

Я собирался разрушить ее жизнь. Потому. Что. Ревновал.

Ревность оказалась слабостью, на поводу у которой мне не хотелось идти и которой я не гордился. И мне следовало подавить ее прежде, чем она проглотит меня. Вот почему в тот день, когда они вернулись из своего мини-отпуска, я поджидал Служанку в ее же комнате. Я сидел на ее кровати, упираясь локтями в колени и старательно игнорируя ее аромат, витавший в воздухе. Необычное и пьянящее сочетание корицы, масла и особой сладости, которое ассоциировалось лишь с ней. Так что мне безумно хотелось, чтобы он исчез из моего носа, поместья и гребаной жизни.