Бездушный

Оказалось, что в музее проходит выставка анатомии человека с настоящими и чересчур кровавыми экспонатами. Пока мы стояли в очереди за билетами, я рассказала Вишесу, что чуть не грохнулась в обморок, когда впервые увидела настоящую мумию. Он рассмеялся и в ответ поведал мне, что однажды вместе с классом отправился в Музей медицинской истории Мюттера, где его вырвало, когда он увидел остатки мозга Эйнштейна.

– Ничего удивительного. Некоторые вещи лучше оставить воображению… хотя не уверена, что захочу когда-нибудь представить себе это, – наморщив нос, призналась я, когда мы вошли на выставку.

Я сжимала в руках маленький буклет, чтобы слегка успокоить сковавшее меня напряжение. Мы остановились перед фотографией настоящего сердца, водруженного на белый куб. Оно выглядело таким живым в окружении лужи крови, будто еще пару минут назад билось в чьей-то груди.

И я видела в этом настоящее произведение искусства.

Черт побери, да мне захотелось поскорее вернуться домой и нарисовать его.

– Мне было тринадцать, и это показалось мне ужасным. Просто я всегда считал мозг самой важной, сокровенной частью человеческого тела. Наверное, такие мысли у меня возникли после того, что стало с мамой после аварии. Ее тело парализовало от шеи до ног, но разум не пострадал. Она оставалась самой собой.

Я молчала, потому что мне казалось важным дать ему высказаться. Несколько минут мы смотрели на фотографию, пока он не добавил:

– Мне нравится, что ты всегда смотришь реальности в глаза. Ты не трусиха, Эмилия.

Я кивнула.

– Ты тоже. Вернее, ты еще тот безумец, но при этом храбрый.

Мы прошли несколько шагов и остановились у следующей фотографии. Время бежало быстро. Слишком быстро. Мы провели в музее четыре часа, прежде чем я проголодалась настолько, что предложила отправиться перекусить. Вишес согласно кивнул. Меня удивляло, что мы провели здесь так много времени, и он даже ни разу не выказал недовольство. Но когда мы направились к выходу, он схватил меня за воротник пальто и утянул в коридор, ведущий к туалетам. Здесь оказалось тихо и уединенно. Да и во всем музее собралось не так много народу в будний день перед Рождеством.

– А как же вторая база, которую ты мне обещала? – пробормотал он, едва касаясь ртом моих губ.

Я обхватила руками его шею и замерла в ожидании его дальнейших действий.

Я была хорошей девочкой. А он – плохим парнем. И прекрасно знал, что делать.

Вишес прижался губами к моим губам, опаляя мучительно-медленным и дразнящим поцелуем. А затем отстранился и посмотрел на меня, скрывая за полуприкрытыми веками хищный взгляд.

– Восхитительно, – прохрипел он.

Я кивнула. Прекрасный, долгий поцелуй казался лучше спешного секса. Вишес вновь наклонил голову, обрушивая на меня еще один поцелуй. Но в этот раз он не сдерживался, жадно посасывая мой язык, крепко

сжимая мой зад одной рукой и нежно поглаживая шею большим пальцем второй.

– Ты часто представлял себе это? Как мы целуемся вот так? – спросила я с хрипотцой в голосе.

Не торопясь открыть глаза, я почувствовала, как он кивнул в ответ. Между нами проскакивало электричество. Тело молило о большем, сгорая от его прикосновений и отчаянно желая ощутить его как можно ближе.

Моя одержимость. Моя муза. Мой враг.

– Все это гребаное время, Эмилия. Я мечтал сжать твою задницу… – Он обхватил мою попу и еще ближе притянул к своему твердому члену, пока его губы обжигали мои неторопливыми, дразнящими поцелуями, которые одновременно и опьяняли, и успокаивали меня. – Приласкать эти сиськи… – Он скользнул мозолистым большим пальцем с моей шеи к ключице и ниже, а затем, прежде чем я успела опомниться, начал потирать сквозь одежду мою правую грудь и покусывать подбородок. – Целовать эти грешные губы, которые улыбались ему.

После чего он вновь обрушился на меня с поцелуями.

Это сломило меня. Пробудило. Погубило.

Я не затрагивала тему Дина, потому что мой бывший, судя по всему, не особо переживал и стал двигаться дальше. После встречи с Вишесом я из любопытства и вновь проснувшегося чувства вины заглянула на «Фейсбук» к Дину. Но судя по постам и фотографиям, он счастлив, доволен жизнью и меняет женщин, как перчатки. Мне стало чуточку легче от осознания, что я больше не занимаю его мысли.

Но только не мысли Вишеса. Я засела в его голове. Оккупировала там себе местечко, хоть это и бесило его. Вот почему мы сейчас целовались. И почему я не верила ему, когда он уверял, что ненавидит меня. Во всяком случае, не в этот момент.

– Тогда за что ты возненавидел меня?

Я и сама не понимала, то ли сходила с ума, то ли запала на него. Каждый раз, когда он оказывался рядом, мои мысли путались.

Но он не стал отвечать мне, а вместо этого сильнее прижался стояком к моим легинсам с красноносым Рудольфом, спустился поцелуями к груди и, потянув свитер вниз, прикусил мой сосок через лифчик. Я чувствовала, как пульсировал его ствол между моих бедер, и мне хотелось, чтобы каждый его сантиметр оказался во мне. Я жаждала этого. Но вдруг его лицо стало серьезным.

– Эмилия… – предупреждающе сказал он.