Бездушный

– Обязательно выполню. Осталось подождать самую малость. Терпение – добродетель.

– Терпение может пойти в жопу. Но знай: куда бы ты ни решила пойти, в твоих же интересах, чтобы там было удобно. Потому что я больше не намерен ждать.

Глава шестнадцатая

Вишес

Все, о чем я мог думать сейчас, – как затащить ее в кровать. Мне не хотелось говорить с ней по душам. Не хотелось узнавать ее поближе. Я уже нарушил не меньше пяти тысяч собственных правил, таскаясь с ней целый день. Так что каждая минута, проведенная с Эмилией вне постели, грозила проблемами. Но мне казалось, что чем больше я вел себя как тупой, гнусный козел, тем больше она расспрашивала меня о работе, увлечениях и предпочтениях.

Люди никогда не придавали значения этим вещам. Никогда. И ее интерес не принесет мне ничего хорошего. Из-за него я чувствовал себя странно.

Выйдя из бара, мы отправились на Бродвей. Всю дорогу я мысленно молился, чтобы она передумала потащить меня на пьесу. Я не противник бродвейских шоу, но когда одно из них вставало у меня на пути к ее долгожданной киске, во мне просыпалось желание спалить всю улицу дотла. И даже начал просчитывать все в уме. А еще вспомнил, на сколько меня посадят за поджог одного здания. Поджог и, возможно, покушение на убийство. А деяния подобного рода причисляются к тяжким уголовным преступлениям. Вот до чего я докатился! Мне грозило минимум пятнадцать лет. В разных штатах придерживались разных судебных практик, но в Нью-Йорке всегда сурово осуждали преступников.

Пятнадцать лет.

И все же, черт побери, оно того стоило.

– Вишес! – позвала Эмилия, выдернув меня из задумчивости.

Я прибавил шагу, хотя все еще не понимал, куда мы идем. Но зато знал, что хочу поскорее закончить с этим.

– Что? – прошипел я.

– Ты слышал хоть что-нибудь из того, что я сейчас сказала?

Конечно, нет.

– Все до словечка.

– Да неужели? – Она резко остановилась и скрестила руки на груди. – И что же я говорила? Куда мы сейчас направляемся?

Уже давно перевалило за шесть вечера, а завтра последний рабочий день перед Рождеством. Так что у меня не осталось терпения играть в угадайку.

Я посмотрел ей за спину и увидел мигающую неоновую вывеску тату-салона.

– Ты хочешь сделать татуировку, – моргнув, решительно сказал я.

По удивленному выражению на ее лице я понял, что не ошибся.

– И какую же?

– Ну…

Я замолчал, обдумывая варианты, хотя мне на ум приходил только один. Я хорошо ее знал. И намного лучше, чем большинство людей.

– Цветущее вишневое дерево.

– Да ну.

– Именно на нем я и пытаюсь увидеть тебя весь день. Где ты хочешь набить татуировку? Я не хочу, чтобы она помешала мне трахнуть тебя.

– На задней части шеи, – ответила Эмилия. – Не волнуйся. Она будет совсем крохотной.

Я кивнул, а мой член дважды дернулся. Видимо, она получила и его одобрение.

– Давай сделаем тебе татуировку.

* * *

Мне несказанно повезло, что в приемной почти не оказалось народа, хотя этот салон считался одним из лучших в городе. Я не знал, почему Эмилия решила взять меня с собой, отправившись за первой татуировкой, но, я буду последним куском дерьма, если скажу, что это не возбудило меня.

Высунув кончик языка и наморщив нос, она рисовала набросок татуировки на трафаретной бумаге у стойки. Рядом, прислонившись к барному стулу, стояла девушка-гот. Она смотрела на нас так же, как и большинство людей. Словно Эмилия похитила меня или словно я был ее здравомыслящим братом. Мы выглядели настолько по-разному, что это казалось почти комичным. Я – засранец, окруженный аурой богатства в сшитом на заказ костюме и дорогом пальто. И она – в бордовом свитере, шапочке, легинсах с рождественским узором и армейских ботинках.

Когда Эмилия закончила и показала девчонке свой рисунок – она даже успела разукрасить его, – та кивнула и отнесла его в дальнюю комнату. Увидев, как Эмилия покусывает карандаш, которым только что рисовала, я забрал его и сунул себе в карман.

– Эй, это же не наш карандаш, – запротестовала она.

– А ты думаешь, он им нужен после того, как ты обслюнявила его? – поинтересовался я.

– Ох. А тебе, значит, нужен? – усмехнулась она.

Но я ничего не ответил на ее чертовски нелепое заявление.

А через мгновение, отодвинув виниловую занавеску, из дальней комнаты вышел с ног до головы покрытый татуировками парень с черной козлиной бородкой и длинными волосами. Он кивнул нам в знак приветствия.

– Меня зовут Шекспир. Как дела?

Мы пожали друг другу руки, и он принялся обсуждать детали с Эмилией. Поскольку она делала татуировку впервые, то он рассказал ей все в мельчайших подробностях. А я мысленно спрашивал себя, когда уже это, черт побери, закончится. Казалось, прошло уже несколько дней с тех пор, как мы решили перепихнуться.

Шекспир – козлиная бородка которого действительно делала его похожим на драматурга Елизаветинской эпохи – спросил Эмилию, не хочет ли она, чтобы я отправился с ними в комнату.

– Ну… – начала она.

Но я понял, что ее ответ меня не устроит, поэтому ответил за нее:

– Я иду с вами.

Татуировщик ничего мне не ответил и, опустив подбородок, перевел взгляд с меня на нее.