Бездушный

Выглядел он дерьмово. Ну, во всяком случае, по меркам Трента. Ведь он симпатичный ублюдок. С кожей цвета мокко, телосложением регбиста и другими дерьмовыми качествами, из-за которых трусики женщин можно было отжимать. На мой взгляд, он был самым красивым из ЧБХ. Но сейчас его глаза покраснели, щеки покрывала трехдневная щетина, а волосы нуждались в стрижке. Еще вчера.

– Вообще-то я говорил о смерти своего отца, – пояснил я, повернувшись к заднему сиденью, чтобы достать свою черную кожаную сумку от «Армани».

На самом деле этими словами я так же описывал закончившийся ад своего путешествия. Все полетело к чертям, когда мне позвонили и сообщили о смерти папаши. Я так спешил на самолет, что забыл зарядку. Но умерший телефон – не единственная неприятность. Мне пришлось несколько часов прождать свободного места на рейс в Сан-Диего или Лос-Анджелес. И только приземлившись, я смог купить новый зарядник и позвонить Тренту, чтобы тот забрал меня.

Я вытащил телефон и проверил, нет ли сообщений от Илайи Коула. Но ничего не обнаружил. Зато увидел два пропущенных звонка от Эмилии. Она может и подождать. Во-первых, мне требовалось узнать, когда будут зачитывать завещание. Не имело смысла связываться с ней, пока я не узнаю, как скоро ей необходимо оказаться в Тодос-Сантосе. А ее появление здесь просто неизбежно, чтобы я мог расставить ловушку на Джо. И яростная эрекция, возникающая при одной мысли об Эмилии, тут ни при чем.

– Ты можешь хоть на минуту сосредоточиться на чем-нибудь еще, кроме своего проклятого наследства? – поинтересовался Трент.

Кажется, он все еще бесился из-за того, что обрюхатил девчонку.

Я закатил глаза.

– Верно. Как поживает Валенсиана?

Так звали ту стриптизершу. И к сожалению, это было ее настоящее имя, а не сценический псевдоним.

– Она в порядке. Мы решили… Эй, я не об этом! Разве ты не должен хоть чуточку скорбеть из-за смерти своего отца?

Мы застряли в пробке на выезде из Сан-Диего в сторону Тодос-Сантоса. А у меня в голове мелькнула мысль, вернется ли домой Джо, и если да, то не рано ли ее выгонять на улицу?

– Поверь мне, он заслужил мою ненависть.

– Прости, но это кажется немного странным. Раньше ты никогда не говорил о нем ни единого плохого слова.

Я еле сдержался от того, чтобы вновь закатить глаза.

– Я что, черт побери, пятнадцатилетняя дурочка? Кстати, где этот ублюдок Дин?

– У своих родителей, конечно. Сегодня Сочельник, и на твоем месте я бы не стал удивляться, если он зайдет поздороваться. И, черт, какого хрена ты нанял его бывшую девушку? Что за чертовщина, Вик?

– Мне понадобился помощник, – процедил я сквозь зубы.

Прошло уже десять лет. А они провстречались всего полторы четверти. Меня до жути бесило, что Дин возводил ее на какой-то пьедестал, где ее вовсе не должно было быть.

– Это единственная девушка, с которой он встречался, – обвиняюще произнес Трент.

– А еще эта девушка принадлежала мне, – решительно сказал я, после чего засунул в рот сигарету и затянулся.

Окна в салоне были закрыты – в конце концов на улице стояла зима, – но меня совершенно это не волновало. Тренту не стоило совать нос в мои дела.

– Черт побери! – постучав по рулю, воскликнул он. – Дай и мне тоже.

Я передал ему сигарету.

Друг сделал глубокий вдох и вернул ее.

– Ты все время твердишь, что она принадлежит тебе, – проговорил он, выпуская дым. – Но ты хоть раз говорил ей об этом? Нет. Ты лишь плел всякую чушь о ней и запугивал каждый раз, стоило ей оказаться, рядом с тобой.

– Слушай, а у тебя, случайно, не появилась вагина после того, как ты узнал, что станешь папочкой? Что за безумные разговоры о чувствах? – Я выдохнул дым через нос. – Когда прилетает Джейми?

Мой лучший друг обещал появиться на похоронах отца.

– На Рождество. Но Мэл и Дарья останутся дома.

Я кивнул, потому что не сомневался, что именно так он и поступит.

– А можешь перестать трахать мне мозг из-за моей помощницы и сосредоточиться на том, чтобы не вляпаться в очередную переделку? – Я сердито уставился на него.

Трент покачал головой и, вдавив педаль газа в пол, вырулил на обочину.

– Да пошел ты, Вишес, – проговорил он сквозь зубы, несясь вдоль переполненного шоссе.

* * *

– Милая, я дома! – объявил я, переступая порог холодного отцовского особняка.

Но скоро он станет моим. Вернее, скоро он перестанет существовать, когда я сожгу его. Ладно, ладно. На самом деле я, скорее всего, просто снесу его, а затем построю на этой земле огромную библиотеку и назову ее в честь моей матери Мэри Коллинз. Не Спенсер. Его фамилия недостойна ее.

Так и не дождавшись ответа на мое приветствие, я поднялся в свою старую комнату и вытащил ящики, чтобы собрать необходимые вещи, прежде чем распрощаться с этим проклятым местом.

Большая часть вещей здесь касалась футбола. Но я не собирался их оставлять, потому что не был сентиментальным. Помимо этого, я наткнулся на письма от рыдающих подростков-фанаток, косяк, который скрутил и забыл выкурить восемь лет назад, и погрызенные карандаши Эмилии. Они лежали на дне нижнего ящика. Я уже потянулся, чтобы выбросить их в мусорное ведро, стоящее у кровати, но остановил себя.