Безликий

— Это мой кузен Жан-Пьер, — сообщила хозяйка «Сирены». — Я не держу от него секретов.

Фальер глянул на меня свысока, ненадолго заколебался, но все же выставил на стол принесенный с собой саквояж.

— Здесь половина суммы, — предупредил он. — Остальное получите, когда увижу бумаги.

Софи помрачнела.

— Увы, Анри, обстоятельства изменились, бумаг у меня больше нет.

Я впервые видел, чтобы цвет лица менялся столь стремительно. Фальер сначала побледнел, но тут же покраснел, будто помидор, и взревел:

— Что?! Мы же договорились!

— Послушайте, Анри… — начала кузина. Впустую.

— Вы дали мне слово и думаете, что так просто можете от него отказаться?! — заорал Фальер и со всей силы хлопнул по столу мясистой ладонью. — Не выйдет!

Софи молча развернула к нему газету.

— Да послушайте же! Мою депозитную ячейку взломали при ограблении, как и все остальные!

Все еще багровый от бешенства Анри схватил выпуск «Столичных известий», прочитал заметку, а потом смял газету и зашвырнул ее в дальний угол.

— Вздор! — брызнул слюной Фальер. — Дурака из меня делаете?! Цену набиваете? Ни сантима сверху не получите! Или… — Он замер, пораженный новым подозрением. — Кто-то посулил больше денег? Нет! Не выйдет! Я не позволю так с собой поступить! Будьте уверены — не позволю!

— Анри! — вновь попыталась Софи воззвать к голосу разума Фальера. — Ну кому еще я могла бы предложить эти бумаги, подумайте сами! И потом, это ведь не первое ограбление банка! Если полиция вернет похищенное…

Наш беспокойный гость закрыл глаза и размеренно задышал. Показалось даже, что с ним получится договориться, но не тут-то было.

— Если я не получу бумаги завтра к вечеру, — медленно и размеренно произнес молодой человек, — пожалеете. С вами будет покончено. Я вас уничтожу. И уничтожу любого, кто попытается мне помешать. Времени у вас — до завтра! — Анри Фальер схватил саквояж и ринулся к выходу. — Прочь с дороги! — рявкнул он на меня, хоть я и не думал становиться у него на пути.

Анри Фальер выскочил из кабинета и с грохотом захлопнул за собой дверь. Внешность молодого человека, рыхлого и расслабленного, оказалась на редкость обманчива. Я и подумать не мог, что он способен на столь яростную вспышку гнева.

Софи подошла к бару и достала бутылку. Стала наливать себе шерри, и горлышко застучало о край бокала. Руки у кузины ходили ходуном.

— Считаешь, он это всерьез? — удивился я.

— Ты не представляешь, какие связи у его семьи! — уверила меня Софи, сделала глоток крепленого вина и вздохнула. — Если не вернем бумаги, поверь, он сумеет испортить нам жизнь.

— А твои покровители?

— Впутать их в это дело не лучшая идея. Только в самом крайнем случае. Слишком высокую цену придется заплатить.

Я беззвучно выругался, уселся на диванчик и уставился в потолок.

— Знаешь, чего я не могу понять? — спросил после этого.

— И чего же?

— Почему я просто не свернул ему шею и не забрал деньги? Ведь что-то же меня от этого удержало!

Софи приложилась к стакану и предположила:

— Свидетели?

— Мог проследить за ним, но даже мысли такой не возникло, — покачал я головой. — Выходит, не такой уж я пропащий человек. Не готов убивать из-за денег. Удивительно даже, если разобраться…

Я улыбнулся. Приятно узнать о себе нечто новое, от чего не встают на затылке волосы дыбом.

— Жан-Пьер! — одернула меня Софи. — Займись Ольгой! Глаз с нее не спускай! Она напугана, возможно, тебе что-то получится у нее разузнать. В крайнем случае нам будет что сказать Фальеру!

Я кивнул.

— Хорошо. Попробую. А что Жиль? Он что-нибудь выяснил насчет табака?

Софи стиснула стакан пальцами и вздохнула.

— Жиль пока не появлялся.

— И не звонил?

— Нет.

— Плохо.

Я поднялся с диванчика и подошел к двери.

— Попробую поговорить с Ольгой, — предупредил я Софи, выходя в коридор, но гримерка примы оказалась заперта. На стук в комнатушку, выделенную Виктору Долину, также никто не отозвался.

Куда и зачем хореограф увез Ольгу?

Непонятно.

Заняться мне в любом случае было нечем, я предупредил Луку, что пройдусь до набережной канала, и покинул клуб через черный ход. Просто решил развеяться. В клубе мне было тесно. Стены словно давили и не давали расправить плечи. Хотелось простора. Темным проходом между сырых и покрытых потеками сажи стен я дошел до канала Меритана. Огляделся там и обреченно покачал головой.

С противоположной стороны канала выстроилась шеренга домов, изредка в них темнели арки, которые связывали глухие внутренние дворики и площадки лодочных пристаней. Набережной там не было вовсе, да и на этом берегу улочка протянулась узкая, сырая и темная. Простор? Не было его, лишь серела над головой полоска затянутого облаками неба.

Я беззвучно выругался, поправил кепку и направился к Ярдену, прошел пару кварталов, и стены домов раздвинулись, открывая вид на реку. Другой берег — далеко-далеко, водная гладь блестит тусклым серебром ряби. Вверх по течению медленно идет ржавая и закопченная самоходная баржа, навстречу ей плывет красавец-пароход. Дымят трубами буксиры, белеют треугольники яхт.

И всюду — небо. Простор.