Безликий (СИ)

Команда прозвучала коротко. В ту же секунду округу заполонил грохот ружей. Взмыли в воздух алые брызги. Головы впереди стоящих превратились в кровавое месево. Те, кому повезло больше, сразу ринулись в разные стороны. В основном, в лес. Я был среди их числа. Насчёт Гробовоза и Бездуха был не уверен. Когда всё началось, моментально рванул в лес. Ненависть всё ещё бушевала внутри, но спасение жизни было превыше этого.

Выстрелы, будто коса смерти, преследовали меня. Они палили в лес, надеясь задеть ещё кого-то. То и дело рядом взрывались щепки, царапая лицо, вздымалась земля на кочках, заставляя то и дело менять направление.

Но погони не было. Тишина позади, сопровождаемая только шелестом ветра, настала достаточно быстро, но я всё равно бежал вперёд. Прочь, от одиночных выстрелов раздающихся вдали. По сторонам то и дело мелькали человеческие силуэты — такие же счастливчики, кому повезло скрыться.

В какой-то момент усталость дала о себе знать, и нога заныла пронзающей болью. По собственным ощущениям, я сделал марш-бросок в километра три, так что остановившись и убедившись, что преследования более нет, я прислонился спиной к одному из деревьев и, испустив шумных выдох, взмыв взгляд к серым небесам, на несколько секунд закрыл глаза.

Вроде и сидел так совсем недолго, но мгновения стали вечностью. Во тьме возник один единственный миг. Выстрел, и брызги крови — всё, что застыло перед наливающимися кровью глазами. Бешено стучало сердце в нарастающем порыве ненависти. Одно единственное чувство терзало разум — желание убить, растерзатить, повесить, затем воскресить и устроить жестокой мрази пытки девяти кругов ада… И бесконечно повторять этот процесс. Плевать на всю ту охрану, на всех тех ублюдков, что защищают гнилую тварь — мысленно я поклялся себе лично отправить его в глубины преисподней.

Не знаю, сколько я просидел в собственных мыслях, но очнулся только в момент, когда за ближайшими кустами раздался хруст веток. Даже дёрнуться я не успел: силы просто оставили меня, но прошло недостаточно времени, чтобы ноги, спина и всё тело были вновь готовы к резкому движению. Да и как-то плевать стало на всё внезапно. Будь что будет.

Однако чего я не ожидал, так это того, что на поляну буквально вывалятся задыхающийся Гробовоз и кое-как ползущий за ним Бездух.

Глава 20

— О-хо, живой-таки, собака, — с искривлённой улыбкой радостно прохрипел старик…

Удивлению не было предела. Когда всех оглушила канонада выстрелов, люди рванулись в разные стороны. Крики и ругань в первые же мгновения затихли под грохотом ружей, и никто не думал об остальных. Не до этого было. Каждый надеялся лишь на собственное выживание, и я был не исключением.

Сейчас же я был просто-напросто ошарашен. Видеть этих двоих было сродни настоящему чуду, но вот они стоят передо мной — уставшие, грязные и потрёпанные. Серые робы потрёпаны и порваны от веток и кустов. Правый рукав Бездуха отсутствовал и использовался как перевязка левого плеча.

— Давно ты здесь? — резко выдохнув, выпалил вопросом Чарли.

— Не знаю, — покачал я головой, — Но не особо.

— Надо передохнуть, а потом идти дальше, — продолжил Бездух, — Если до темноты из леса не выберемся, мне кони отбросим тут.

— Он пра-а-ав, — хрипотой отозвался Гробовоз и привалился к соседнему дереву, довольно улыбаясь, — Но чуть-чуть времени у нас есть.

— А ты в этом так уверен? — несмотря на общую радость, страх преследования всё ещё занимал ой разум.

— Они — всё. Постреляли и хватит, — процедил старик, — Не побегут по лесу. Кого на месте уроды, — слово он прямо выделил, практически прорычав его, — прикончили, им хватит. На остальных понадеются, что сами сдохнут…

***

Передышка была долгой. Какое-то время мы просто сидели, даже не разговаривали, переводя дыхание. Потом слова нарушили леденяще спокойную тишину. Да и то, обсудили дальнейшие планы, что нам делать. Буквально только что произошедших событий никто из нас не решался коснуться. Слишком это жгло душу. Страхом или ненавистью — неважно.

Мы могли что-то сделать. Возможно, даже ценой своей жизни. Но не сделали. Прошлого уже никак не изменить, и на каждом из нас теперь петлёй повисло тяжёлое чувство вины, от которого просто так было невозможно избавиться.

По едва протоптанной, поросшей травой тропинке мы шли на юго-восток. Вязкая грязь то и дело заставляла останавливаться и задумываться, а не заблудились ли мы. Всё чаще казалось, что путь идёт всё дальше вглубь леса, и лишь небольшие просветы среди ровных и скрюченных, молодых и старых стволов вселяли небольшую надежду. Сколько нервов уходило в бездну, когда эти просветы оказывались травяными проплешинами среди лесного покрывала.

И всё равно мы продолжали идти. Тропинка окончательно исчезла под ковром из опавших гниющих листьев. Небесная серость оставалось неизменной, но ночной мрак неумолимо опускался на мир, пусть у нас в запасе и была фора в пару часов.