Безмолвие

– Да, небо сегодня и вправду особо приятное. Дышится легко, – офицер сделал глубокий вздох. Как в последний раз, до пьяну. Хоть и ненадышишься перед смертью. Сегодня воздух был особо приятен и до жадности хорошо ложился на легкие.

Тюменцев прислонил щеку к стеклу, вглядываясь в уютную рубку, где мило сопели матросики. Паша Лэнь, озорной паренек из первого БЧ устроился на диванчике в углу, накрылся бушлатом вместо казарменного одеяла и сонно пускал слюни.

Свет луны оранжевой дорожкой пересекал рубку, чуть не доходя до носа спящего. Как котенок в новогоднюю ночь под елкой. Сладко-сладко стало Тюменцеву от созерцания царства сна, разморило его самого.

– Ладно, Николай, отдыхай. Не проспи смену.

– Никак нет, Федор Антонович, не сплю.

– Доброй ночи.

Тюменцев зашел в свою башню сел за фанерный письменный стол.

Посмотрел на палубу. Тихо, ни души. Будто корабль призрак средь мглы медленно тянется к острову проклятых душ под светом полной Луны.

Возвращаясь из канцелярии, Гера наткнулся на группу призывников. Тощих котят еще не успели одеть в морскую форму, и они ходили по кораблю в белом белье, да тапочках. Возглавлял делегацию переселенцев комсорг башни Витька Гнусин.

– Вот, братцы, посмотрите это гроза военно-морского флота, матрос Исаков.

– Что людей балагуришь, Вить?

– Занимаюсь важной работой. Провожу экскурсию по новому месту службы. Хвастаюсь, на каком продвинутом судне мы несем службу.

– Георгий. – Протянул руку для рукопожатий новобранцам.

– Я Самат, а это Колька и Иван, мы с Приэльбрусья, – высокий худой парнишка пожал руку. Совсем недавно стрижен под ноль, с торчащими ушками и впалыми щечками. Все призывники казались на одно лицо, Самат отличался неким огоньком в глазах. Такой на славу послужит Родине.

– Какие у вас хилые рукопожатия, ребят. Каши не ели в учебке? – Вмешался Витя. – Гера, покажи мускулы.

Исаков решил подыграть. Разыграть юнгу, любимая забава старослужащего. Он закатал по плечо рукав робы и согнул руку так, чтоб кулаком почесать усики Гнусина. Молодецкая сила играла в мышцах, пыша жаром выступивших вен по контуру объемного бицепса. Сотни перенесенных пудовых снарядов делают руки бравого бойца, словно вылепленными на скульптурах греческих богов.

– Чуешь чем пахнет, бусурманин? – Протараторил Исаков, пародируя Витьку.

Комсорг был парнем веселым, и любила его команда за подвешенный язык. Но более его обожали девки. Карие татарские глазки угольком смотрели над аккуратными тоненькими усиками, длинными как у гусара на картинках. Парни, когда собирались в увольнительной на танцы, старались не звать с собой Витьку, иначе всех девок отобьет.

– А корабль настолько технологически обеспечен, что скоро на нем появятся автоматические средства передвижения. – Погрозил указательным пальцем Витька и отодвинул Герин кулак от своего лица. – Вот, у меня уже мопед дома дожидается, поеду в отпуск привезу его. Буду по палубе разъезжать, поручения раздавать.

– А так можно? – удивились новобранцы.

– А как же, на передовом корабле служим!

– Так вот и технологически передовом? – Уловил нотки сарказма Исаков.

Витька подмигнул:

– Сейчас спустимся к механизму подачи снарядов. Так там, товарищи будущие мореплаватели, настолько все о людях инженерной мыслью продумано, что диву даешься. Жарко там от механизмов, да двигателей. А как снаряд шарахнет, так вообще сущая пустыня Каракум. И что же придумали советские инженеры? С заботой о личном составе они поставили при пусковом механизме автомат газированной воды. Ей-богу, не вру. Жарко бойцу станет, он подойдет, да нальет себе стаканчик газированной воды. Пойдем, покажу!

Исаков не смог сдержать смех. Дело в том, что Витька почти не соврал. В хитром артиллерийском механизме действительно предусмотрен автомат для газирования воды. Только, вот пить ее никак нельзя. Это жидкость для охлаждения привода подачи снарядов. Впрочем, сливать ее без надобности из механизма тоже нельзя.

Пожелав Самату, Кольке и Ване успехов в дальнейшей службе, Гера направился в комнату бодрствующей смены.

– Пойдемте. – Подбадривал шаг Витька и запел:

Наверх, вы, товарищи, все по местам,

Последний парад наступает.

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не желает!

Делегация спустилась вниз по лестнице, а до Исакова продолжали доноситься слова песни.

Зашел в каюту. Отбывавшие сутки на морозе сослуживцы по смене бодро начищали обувь, завершали приготовления к смене. Коля Кривопадкин и Димка Минаков весело обсуждали как теперь величать Серегу Севастопольского: крымчанином или украинцем.

«Крым теперь наш!» – шутил запорожец Колька. «Не важно, Крымская область только формально входит теперь в Республику Украина» – парировал ростовчанин.

Они обернулись на вошедшего Геру, чая спросить у него мнения в споре.

– А что, какой грустный? С поста, что ль не отогрелся?

– Там, с подсчётом проблема вышла… – Небрежно буркнул Исаков, проходя к кушетке.

– Что?